Евдокия Турчанинова

Легенды Малого театра. Евдокия Турчанинова

"Красоту мелодии речи я узнала от Медведевой и Федотовой... Пленившись этой простотой, я стала подражать ей, не учитывая, что простота – это огромное искусство, достигаемое упорным трудом. Я начала бормотать, что называется, "спустя рукава", радуясь, что говорю так "жизненно", и не думая о том, что говорю для зрителя в огромном зале театра, а не для себя. За эту вульгарную фальшивую "простоту", за непонимание я получила нагоняй от Ленского". (/Е.Д.Турчанинова/

14 марта исполняется 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Евдокии Дмитриевны Турчаниновой (1870-1963). Малый театр всегда славился своими актерами, среди которых особое место занимали пожилые мастера сцены. В середине прошлого столетия в театре работали три великие старухи: Александра Александровна Яблочкина, Варвара Николаевна Рыжова и Евдокия Дмитриевна Турчанинова. Все три – плоть от плоти Малого театра и верные ученицы своих гениальных педагогов Гликерии Николаевны Федотовой и Александра Павловича Ленского.

От своего учителя дочь капельдинера Дуня Турчанинова переняла главное – трепетное отношение к звучащему со сцены слову. Именно через него лучшие мастера Малого театра передавали сущность изображаемого персонажа. "В Малом театре был свой "тон", – писал актер Ф.Н. Каверин. – Это не просто общая тональность сценической речи. Этот тон, которым так дорожили, который несли от щепкинских "Ревизора и "Горя от ума", был существом и спектакля, и театрального воспитания, и национального значения театра. Это было сценическое мироощущение, его ликующая мажорность, при которой сказать фразу просто, как в жизни, значило бы сказать неправду, сфальшивить". Мастерски владеть речевым аппаратом и таким образом быть в состоянии поддержать этот "тон" молодые актеры добивались не сразу. Об этом сама Евдокия Дмитриевна Турчанинова рассказывала так: "Красоту мелодии речи я узнала от Медведевой и Федотовой... Пленившись этой простотой, я стала подражать ей, не учитывая, что простота – это огромное искусство, достигаемое упорным трудом. Я начала бормотать, что называется, "спустя рукава", радуясь, что говорю так "жизненно", и не думая о том, что говорю для зрителя в огромном зале театра, а не для себя. За эту вульгарную фальшивую "простоту", за непонимание я получила нагоняй от Ленского". Тем не менее, услышь Александр Павлович свою ученицу лет через 20-30, краснеть ему бы не пришлось. С годами Турчанинова не просто овладела в совершенстве этим искусством, но стала, как говорили в театре, энциклопедией русского слова.

Турчаниновой не всегда приходилось играть только в высокохудожественных пьесах; особенно неблагополучно дело с этим обстояло в предреволюционные годы. Как отмечала младшая коллега Турчаниновой Елена Николаевна Гоголева, положение актрисы в театре осложнялось тем обстоятельством, что в свое время "из двух премьеров на героические роли – Горева и Южина – она предпочитала Горева. Несмотря на всю воспитанность и деликатность Южина (Руководившего в те годы Малым театром. – К.Ц.), в его отношении к Турчаниновой был холодок". Принося Евдокии Дмитриевне свои поздравления по случаю 35-летия ее сценической деятельности в 1926 г., А.И. Южин сам признался в отсутствии внимания к ней как к творческой личности, сказав: "Вот перед кем я виноват, так это перед вами".

"Старухой" Евдокия Дмитриевна стала гораздо раньше того времени, как подошла к соответствующему возрасту – еще в училище. Успех ее в возрастных ролях оказался настолько значительным, что соответствующее амплуа приклеилось к ней намертво и долгое время Турчанинова играла и молодых девушек, и старух. Самое значительное место в ее репертуаре абсолютно закономерно заняли роли в пьесах Островского. Во многих пьесах ("Трудовой хлеб", Гроза", "Свои люди – сочтемся" и т.д.) Турчанинова сыграла в разное время по три роли, в комедии "Правда – хорошо, а счастье лучше" – все четыре женские образа, а в "Воеводе" – все пять. Всего же репертуарный список Турчаниновой включает 373 роли.

Об актерских военных бригадах написано очень много. Хочется лишь напомнить, что в 1942 г. одну из бригад в возрасте 72-х лет возглавила Евдокия Дмитриевна Турчанинова. "Среди артистов бригады, – пишет в своей книге актриса Малого театра Елена Митрофановна Шатрова, – наибольший успех имела Турчанинова. Молодые бойцы видели в ней бабку, седоусые генералы мать. И для всех она была частицей дома, семьи. Турчанинова читала в концертах монолог матери из пьесы В.Гусева "Слава"... Лишь только на импровизированной фронтовой сцене появлялась Турчанинова-Мотылькова, воцарялась тишина. Глаза бойцов глядели на нее с такой сыновней любовью, что не ответить им подлинным материнским словом было нельзя. И Турчанинова отвечала. "Сыны мои..." – начинала она слегка дрожащим голосом, протягивая к бойцам огрубевшие на осеннем ветру руки... После концерта к Турчаниновой подходили офицеры, девушки-лейтенанты и солдаты, обнимали ее, называли "мамашей"... Иные плакали. Плакала и она".

Война не помешала Турчаниновой сыграть одну из своих лучших комедийных ролей в спектакле по пьесе Бернарда Шоу "Пигмалион". В 1957 г. он был экранизирован, и возможность оценить Евдокию Дмитриевну – миссис Хиггинс была сохранена для следующих поколений любителей театра.

Призыв Сталина снимать по 5-6 художественных фильмов в год оставил без работы большое количество кинематографистов, которые повернулись лицом к театру и стали снимать на пленку спектакли ведущих московских театров. Именно благодаря этому обстоятельству мы и теперь можем видеть Турчанинову в роли княгини Тугоуховской ("Горе от ума", 1952), Глафиры Климовны Глумовой ("На всякого мудреца довольно простоты", 1952), Мавры Тарасовны Барабошевой ("Правда – хорошо, а счастье лучше", 1951), Богаевской ("Варвары", 1953). В 1956 г. Е.Д. Турчанинова снялась в телевизионном спектакле "В чужом пиру похмелье" по пьесе А.Н.Островского. Запечатлена на кинопленке и роль госпожи Гранде ("Евгения Гранде", 1960).

За два года до 90-летия Евдокия Дмитриевна делилась своими творческими мечтами: "Я очень хотела бы сыграть роль Татьяны Марковны Бережковой в инсценировке романа Гончарова "Обрыв" и бабушки в инсценировке повести Достоевского "Игрок"... Я жду также от наших драматургов пьесу с полноценным образом советской матери или бабушки". Этим планам не было суждено сбыться: "Обрыв" в Малом театре пошел лишь через 30 лет, "Игрока" не ставили вообще, подкачали и советские драматурги.

Малый театр для людей, подобных Турчаниновой, был домом, в котором они жили, чьи беды и радости воспринимали как свои собственные. Исключительно внимательное отношение Турчаниновой к молодежи, готовность помочь и морально и материально делала ее авторитет недосягаемым. Вспоминает Елена Николаевна Гоголева: "Я строила дачу. Нужны были деньги. К кому обратиться за помощью? Конечно, к Евдокии Дмитриевне. "Евдокия Дмитриевна, можете мне одолжить нужную сумму?" – "Приходите завтра". – "Но я не знаю, когда смогу вам отдать". – "Отдадите, когда появится возможность". Она ходила смотреть молодых исполнителей по многу раз, прямо и нелицеприятно, внимательно и умно разбирала и оценивала их работу. Она прекрасно понимала людей. Все, кто влюблялся или разводился, шли плакаться к Евдокии Дмитриевне и находили у нее мудрый совет и понимание".

К счастью, сейчас еще можно встретить людей, знавших Турчанинову лично и даже работавших с ней на сцене. Среди них актриса Малого театра, народная артистка России Татьяна Александровна Еремеева. С Турчаниновой она играла в трех спектаклях – "Волки и овцы" Островского, "Пигмалион" и "Ярмарка тщеславия" Теккерея, над постановкой последней Еремеева работала вместе со своим мужем – Игорем Ильинским. Вместе они сделали из огромного романа пьесу, а впоследствии Татьяна Александровна помогала вводить Евдокию Дмитриевну на роль мисс Кроули, которую до этого играла Яблочкина.

Татьяна Александровна любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше. "Когда я пришла в театр, она была уже очень пожилая. В Малом театре я с 1944 г., так что сейчас я старше, чем она тогда была. Евдокия Дмитриевна была очень приветлива и благосклонна к молодым актерам. Ей была присуща удивительная скромность: старалась везде проходить незаметно, почти никогда не выступала ни на каких собраниях, хотя была членом худсовета Малого театра. Была сосредоточена в самой себе. Конечно, она безумно любила театр и шла туда всегда нарядно одетой, в шляпке. Была удивительно преданна своему делу: никто ее никогда не заменял, никогда не жаловалась, что она больна.

Роль Мурзавецкой ("Волки и овцы" Островского) тогда играли три актрисы: Пашенная, Яблочкина и Евдокия Дмитриевна. Из всех трех Мурзавецких самая правильная, самая умная, самая сосредоточенная на своем деле, самая закрытая и необщительная была Мурзавецкая Турчаниновой. В 1958 г. мы ездили на гастроли в Болгарию и Румынию. В Болгарии Турчанинову вместе со всей группой артистов пригласили в какое-то село. И она поехала! Ее вели под руки, она шла по дорожке и очень живо всем интересовалась и расспрашивала обо всем. В другой раз, в Бухаресте, на улице нас остановил один человек и говорит: "Я доктор, вчера смотрел ваш спектакль "Волки и овцы". Больше всех мне понравилась Турчанинова!". "Почему именно она?" – "Потому что она ни на чем не настаивает, она дает зрителю дофантазировать". Эти моменты я с радостью вспоминаю.

Евдокия Дмитриевна была ко мне внимательна, приветствовала меня, когда я вошла в спектакль "Горе от ума" и стала играть Наталью Дмитриевну Горич. Она смотрела и кивала головой: мол, все правильно. Никаких советов и поправок она мне не делала. Но однажды сказала: "Как Вы красиво одеты, Вам нужно сделать портрет в этом туалете".

Однажды она пожелала приехать на дачу к Игорю Владимировичу, хотела погулять на природе. Он тогда ее привез на машине. К Ильинскому она очень хорошо относилась, уважительно, даже подарила ему свою фотографию, большую такую, наклеенную на паспарту. Евдокия Дмитриевна была очень одиноким человеком. Были, конечно, у нее какие-то помощники. Но я думаю, как же трудно ей было! Жила она напротив кинотеатра "Россия", в здании ВТО, которое сгорело. И что удивительно, в Евдокиин день, в день ее именин – 14 марта, каждый год, сколько я помню, у нее был день открытых дверей. Заходи, кто хочешь, с Yтра и до позднего вечера. Я всегда стеснялась, но однажды решилась придти. Тогда все было просто, все приходили без цветов, без какого-либо подношения – не так, как сейчас. Евдокия Дмитриевна всех встречала в дверях, провожала в столовую, приглашала занять свободное место. В комнате стоял огромный накрытый стол с угощениями и всюду люди. Я пришла к ней часа в два дня, она меня встретила: "Танечка, спасибо, что пришли!". Я была потрясена: за столом, на другом конце сидела дочка Марии Николаевны Ермоловой. Я села ближе к нашим – Велехову, Цыганкову. Народу было очень много: критики, директора театров – серьезные люди. Кто-то вставал и уходил, кто-то приходил. Я думаю, какое же у Евдокии Дмитриевны было желание сделать добро! Ведь ей и разговаривать-то ни к кем много не приходилось: так, присядет с кем-нибудь на десять слов и все!

В какой-то момент мы ее из виду потеряли. Из всех трех великих старух я к ней относилась наиболее сдержанно, но с полным добрым сердцем. Когда болела Яблочкина, я однажды навестила ее в больнице. А когда болела Евдокия Дмитриевна, никто не говорил, где она и что с ней.

Турчанинова была очень тонкая актриса: она никогда ничего лишнего на сцене не делала. Никаких отсебятин, никаких резких движений. Она всегда была очень верна автору. Это очень важно. Их трех великих старух Малого театра она была внутренне самая сложная и, может быть, самая богатая. Никогда она не просила ролей.

В "Пигмалионе" она играла роль маман – миссис Хиггинс. Это была англичанка с головы до ног. Я смотрела на нее и каждый раз думала: эта женщина может быть только такой. Лишь иногда у нее рот покривится с юмором – и все понятно. Каждый раз она приносила свой собственный взгляд на роль. Никакого грима, никаких характерных черт она не использовала. Только костюм и внутренний посыл – выражение лица!"

В 1959 г. Всероссийское театральное общество выпустило книгу, посвященную творчеству Е.Д. Турчаниновой и давно уже ставшую библиографической редкостью.