Джордж Скенлан

Все русские футболисты просили меня переводить им телешоу

Джордж Скенлан живет под Ливерпулем, играет в гольф и в свои 80 лет отправляет резюме на вакансию директора русского отделения Британского музея – потому что посвятил русскому языку почти всю жизнь. Скенлан не только преподавал русский, но и был переводчиком сборной СССР на ЧМ-1966, помогал советским футболистам адаптироваться в Великобритании и сопровождал английские команды в еврокубковых поездках по России. Иван Калашников попросил Скенлана вспомнить, как это было.

Сборная СССР

Почему вы вообще решили учить русский?

– Я поступил в университет Шеффилда, где изучал сразу несколько языков. Пожалуй, русский мне давался лучше других – поэтому после окончания учебы, в 1962 году, меня отправили в Гонгконг, а затем во Вьетнам. Там нужно было время от времени вести переговоры с русскими. В свободное время я играл в футбол, даже провел один полноценный матч на международном уровне – за сборную Гонгконга против Югославии. Я был правым инсайдом, а также единственным европейцем в составе. Кстати, на ту игру пришли 20 тысяч человек!

Потом я вернулся в Англию. Страна готовилась к чемпионату мира 1966 года, а Футбольная ассоциация набирала переводчиков для команд-участниц. Я подал заявку на русский – по-моему, она была единственной.

Где вы впервые встретились со сборной СССР?

– В аэропорту. Я приехал встречать команду и с ужасом обнаружил, что не понимаю ни слова! Трое советских футболистов рядом со мной ждали багаж и говорили на совершенно незнакомом языке. Я дико перепугался, но потом подошел тренер Николай Морозов и обратился ко мне по-русски. Этими тремя оказались Хурцилава, Сичинава и Метревели, а язык был грузинский.

В британской книге о турне московского «Динамо» в 1945 году написано, что команда принципиально отказалась от английского переводчика и привезла девушку, которая ничего не понимала в футболе и переводила лишь 30% сказанного. Почему советская сторона согласилась на ваши услуги?

– Ну, все-таки обстановка после войны немного изменилась. Но за пару дней до прилета команды меня вызвали в советское посольство в Лондоне, задали несколько вопросов. Тот человек похвалил мой русский, но потом на протяжении всего турнира был рядом с командой. Он сам говорил на очень хорошем английском, поэтому с легкостью мог бы делать мою работу – но, видимо, был занят чем-то другим.

Наши футболисты утверждают, что в каждой заграничной поездке с командой был человек из КГБ.

– И тогда было так же. Помню, что при сборной всегда находился советник министра спорта СССР. Очень жесткий, властный человек, типичный коммунист – по крайней мере такой, какими их выставляли здесь, на Западе. Когда команда заселилась в гостиницу, он обошел все номера, выбрал лучший, выгнал оттуда игрока и заселился сам. Суровый мужчина. Я старался с ним не общаться.

Как себя вели советские футболисты?

– Было видно, что в этой команде строжайшая дисциплина. Всюду держались вместе, с тренировок выходили практически строем. Только сборная КНДР была еще более закрытой, но после победы над Италией к ним все подходили, просили автографы. А советских немного побаивались. За весь турнир сборная выбралась в город один раз – в кино. Не помню, что за фильм, но всем было очень интересно, так что мне пришлось переводить его целиком.

Мне немного жаль, что команда почти не общалась с прессой. Я имел возможность перекинуться парой слов почти с каждым игроком – и почти все оставили впечатление умных людей. Не хочу никого обижать, но советские футболисты всегда казались мне чуть более интеллигентными, эмоциональными, живыми, чем большинство западных игроков. В сочетании с дисциплиной это превращало их в идеальных спортсменов. Печально, что никому из них нельзя было проявлять эти качества на публике.

Кроме Яшина.

– Да, Яшин выделялся. Вся советская делегация относилась к нему с заметным уважением. В матчах с Кореей и Чили играл Кавазашвили, но все знали, что таким образом Яшина берегут для важных матчей. Он был лицом той сборной. Кстати, Яшин был единственным, кто курил при всех, в открытую. Разумеется, никто ему не делал замечаний.

Сборная КНДР скупила весь запас риса в окрестностях Мидлсбро, потому что не могла питаться английской едой. Наша команда чем-то подобным отличилась?

– Ваши футболисты были не очень хорошо укомплектованы. Мало мячей для тренировок, всего два комплекта футболок, пара аптечек на всех. Утром перед матчем за третье место ко мне в дверь постучался Хурцилава: «Джордж, достань мне пару бинтов, а то я не смогу играть». Пришлось отправляться в ближайшую аптеку.

Бинты Хурцилаве не помогли.

– Да, после той игры с Португалией он очень переживал из-за пенальти – мяч ему в руку попал. Да что там, вся команда была убита. Многие злились на Численко, который в полуфинале получил красную карточку в первом тайме. Считалось, что проиграли из-за него, и в команде ходил слух, что Численко не получит медаль. С

ам он в последние дни ни с кем не разговаривал, все время в стороне ходил. Но на банкете его все-таки вызвали, вручили награду, а он даже глаза боялся поднять.

Потом напряжение ушло. Игроки поняли, что стали четвертыми в мире – и расслабились. Все набились ко мне в номер, чтобы сложнее было найти, а меня отправили за шампанским. Бутылки мне потом пришлось прятать, а счет на тысячу фунтов я записал на футбольную ассоциацию Англии. Знал, что команде это с рук не сойдет, если кто узнает. Зато меня все запомнили – и рады были видеть во время моих поездок в СССР.

Андрей Канчельскис

Как вы стали переводчиком Канчельскиса?

– Очень просто. Звонит телефон. Алекс Фергюсон. «Джордж, приезжай в Кристал Пэлас, у нас тут русский игрок, который не понимает ни слова». Я собрался и поехал. Дебют Канчельскиса пришелся на последний матч сезона, потому что всю весну он ждал разрешения на работу в Англии. Но уже после этого матча Фергюсон понял, что Андрей будет основным игроком его команды в следующем сезоне, и попросил меня остаться.

Канчельскис говорил, что даже не знал, в какой английской команде будет играть.

– Именно так. Агент сказал ему, что он летит на север Англии. Самолет сел в Манчестере – осталось два варианта, подумал Андрей. И был очень рад, что его сразу отвезли на «Олд Траффорд», чтобы подписать контракт с «Юнайтед».

Ему было сложно привыкнуть к жизни в Англии?

– Не сказал бы. Андрей заиграл почти сразу, им были довольны все – тренер, игроки, болельщики. К нему быстро приехала жена, поэтому проблема общения тоже была решена. С остальным помогал я. Когда Андрей получал здесь права, то инструктор выгнал меня из машины – думал, что я отвечаю за него на вопросы по правилам. В первые месяцы я видел Андрея каждый день, регулярно был у него в гостях, решал повседневные вопросы. На самом деле это лучший способ по-настоящему выучить язык: мы с Андреем ходили к зубному, к окулисту, и каждый раз я узнавал от него какие-то новые слова.

Сам Канчельскис так до конца и не освоил английский. Я целиком написал его автобиографию, включая главы про Советский Союз. Думаю, он даже не читал ее. Поверил мне на слово.

Почему он ушел из «МЮ»?

– Есть мнение, что Канчельскис и Фергюсон расстались не очень хорошо. Могу только сказать, что у них не было личного конфликта. Переговоры о новом контракте зашли в тупик, к тому же Фергюсон все время хотел сделать команду лучше и предъявлял новые требования к футболистам. В какой-то момент Андрей не смог этим требованиям соответствовать. Но после перехода в «Эвертон» он приехал на базу «МЮ» за своими вещами и долго общался с Фергюсоном. У них не было претензий друг к другу.

Канчельскис был прекрасным игроком. Не помню матча, который бы он провалил. У него была лишь одна слабость: он откровенно не любил обороняться, гоняться за левым защитником. Хорошо, что «МЮ» всегда играл первым номером – в другой команде Андрею намного чаще приходилось бы отрабатывать назад, а это сразу обедняло его игру.

А в атаке он был неудержим. В свой первый сезон в «Эвертоне» он забил 18 голов – все с игры! Там он был на голову сильнее всех и тащил за собой всю команду, но потом стало ясно, что это все-таки не его уровень. В следующем сезоне тренер начал ставить «Эвертону» оборонительную игру, и Андрей ушел в «Фиорентину».

В России все знают легенду о том, как агент Канчельскиса и вице-президент «Спартака» Григорий Есауленко занес Фергюсону чемодан с 40 000 фунтов. Это правда?

– Честно говоря, я узнал об этом только из автобиографии Фергюсона. В прессу эта история тогда не попала. Но я вполне готов в нее поверить.

Почему?

– Потому что помню, при каких обстоятельствах познакомился с Есауленко. Однаджы я приехал на базу «Юнайтед», смотрю – с игроками бегает какой-то непонятный человек. При этом он одет в клубную форму, на спине надпись: Esaulenko. Потом Андрей рассказал, что Есауленко всю жизнь мечтал потренироваться с «Манчестер Юнайтед» – и каким-то образом уговорил Фергюсона. Думаю, примерно понятно, каким.

Все остальное

Чем вы занимались между ЧМ-66 и приездом Канчельскиса?

– Ездил в СССР, а потом в Россию на все еврокубковые матчи и матчи сборных. Их было не так мало, так что многое забылось, но кое-что я еще помню. Вскоре после чемпионата мира я приехал в Баку, а там случайно встретился с Тофиком Бахрамовым. Конечно, я спросил его про гол Херста в финале. Сначала он говорил «Был гол, был»,

а потом не выдержал и признался: «Да что я мог там разглядеть!»

Больше всего в СССР мне нравился Тбилиси. Прекрасный климат, отличная еда, удивительные люди! И грузинские игроки были самыми техничными в советской сборной. В 1981 году тбилисское «Динамо» разгромило «Вест Хэм» в Лондоне со счетом 4:1 – это было потрясающе! Два медлительных центральных защитника «Вест Хэма» не знали, как защищаться против Кипиани, потому что ярко выраженного центрфорварда у «Динамо» не было, а он атаковал на скорости, из глубины.

Я три раза переводил для тренера «Динамо» Нодара Ахалкаци, а он никак не мог запомнить меня в лицо и каждый раз удивлялся, что англичанин может знать русский: «Я сам-то его не могу толком выучить!»

У вас были сложности с переводом?

– Тосты! На грузинских застольях приходилось запоминать эти бесконечные речи, в которых все время были то птицы, то цветы, а потом переводить их на английский – все хотели знать, о чем же можно так долго и красноречиво рассказывать. Все остальное мне давалось легко.

В 1988 году в «Ипсвич» приехал Сергей Балтача – первый советский футболист в Великобритании. На пресс-конференции его спрашивали, является ли он членом КПСС и обидится ли, если его, украинца, будут называть русским. Балтача с семьей поселился в деревянном доме в Ипсвиче, который они называли «дачей». Его жена постоянно звала меня в гости на борщ и пельмени, а после еды я отрабатывал угощение – до ночи переводил им телешоу, которые они смотрели запоем. Почти все русские футболисты просили меня переводить им телешоу.

Кстати, по закону Балтача не мог получать больше, чем посол СССР в Великобритании. Наверное, поэтому он привез с собой новенькую «Ладу» – чтобы не покупать машину здесь.

Как в Англии встречали первых советских футболистов?

– О, с восторгом! Они же все были превосходными игроками. Балтача, Олег Кузнецов, Канчельскис, Харин... Помню, как «Челси» в 1992 году отправил своего скаута, тренера вратарей, на матч ЦСКА с «Барселоной». Я думаю, вы помните, чем там дело закончилось. Через день после игры «Челси» послал официальный запрос на Харина в Москву, а скаут потом говорил мне, что был готов подписывать его сразу же после разминки, не дожидаясь игры. Все-таки советская школа выпускала блестящих футболистов. Помню, «Астон Вилла» сразу после матча со «Спартаком» в 83-м предложила любую сумму за Федора Черенкова.

Безусловно, у многих были проблемы с адаптацией, поэтому мне часто приходилось помогать им обустраиваться в первые пару недель. Когда Бобби Робсон тренировал «Спортинг», то выписал меня на десять дней в Лиссабон, чтобы переводить для Сергея Щербакова. Джон Тошак тренировал «Реал Сосьедад», поэтому я провел неделю в Испании с Валерием Карпиным. Карпин, кстати, хорошо меня запомнил – спустя несколько лет «Сельта» приезжала играть в Ливерпуль, мы встретились после игры, и Карпин был очень рад меня видеть, даже расцеловал. Это было немного неожиданно.

Был и такой случай: Мик Маккарти подписал в «Миллуолл» Юрана и Кулькова, я позвонил ему спустя неделю, но он ответил – приезжать незачем. Юран к тому времени уже выучил, где находится ближайший паб.

Скажите честно – вам приходилось пить с футболистами?

– Ну конечно. Больше всего меня впечатлил случай в Москве, когда я оказался в компании русских, которым не хватало денег на алкоголь. Один из них забежал домой, взял пару книг, сдал их в магазин – и смог на выручку купить несколько бутылок шампанского! Меня это совершенно поразило. Хотя куда больше мне запомнились русские люди – честные, искренние и добрые. Как только они переставали тебя в чем-то подозревать, ты сразу становился их лучшим другом. Я нигде больше не встречал таких отзывчивых людей.

Кто был вашим самым близким другом в России?

– Человек из «Динамо», Николай Толстых. Мы познакомились в 1991 году, когда Николай начал разрабатывать проект профессиональной футбольной лиги и приезжал для этого в Англию, изучать документы Футбольной ассоциации. Ему помогли люди из «Эвертона», достали нужные бумаги, а я их переводил. Так что имейте в виду, что «Эвертон» сыграл роль в появлении РФПЛ.

Николай очень хорошо принимал меня в Москве, мы ходили с ним в Большой на «Лебединое озеро». Однажды он подарил мне норковую шапку и научил, что надо сказать таможенникам на выезде из страны: «Eto nakhodka!». Сейчас Толстых какой-то важный пост у вас занимает, да? Запомните, Николай – находка для российского футбола