Цай Минлян

Реальность куда более жестока, чем я

Один из самых талантливых, загадочных и модных как в Азии, так и в Европе режиссеров, обитатель Тайваня Цай Мин-Лян впервые будет представлен российским зрителям с новейшим фильмом Капризное облако - трагикомическим порномюзиклом, выходящим в четверг в отечественный прокат

- Капризное облако - фильм о порнографии. А как к порнографии относитесь вы?

- Все любят смотреть порно. Без исключения. (Cмеется.)

- А сами бы хотели как-нибудь снять настоящее порно?

- Не знаю, еще не решил. В нашей жизни все делается только для того, чтобы заработать побольше денег. Порнокино не исключение. Но и большое кино, и арт-кино тоже! Мы смотрим порнографию на видео и перематываем то, чего не хотим видеть, уделяя внимание только тому, что нас по-настоящему интересует. И за час можем увидеть десять и более различных тел. Главное в порно - вопрос контроля, у кого в руках будет пульт управления. Однажды, смотря японский порнофильм, я наткнулся на по-настоящему неаппетитный эпизод, в котором острый предмет протыкал женский половой орган. Я буквально заставлял себя не нажимать на перемотку: раз это есть в фильме, я должен это видеть. Вскоре мне стало казаться, что передо мной просто нейтральный кусок плоти и я наблюдаю за хирургической операцией. Я подумал, что это не случайно. Актеры, которые снимаются в порно, должны пожертвовать какой-то важной частью себя. Представьте себя на месте порноактера - подобные чувства стали толчком для создания моего фильма.

- Но Капризное облако не порнофильм, не так ли?

- Я пытался снять фильм, одновременно порнографический и не порнографический, эротический и не эротический. У каждого есть свой стандарт, каждый имеет в виду что-то свое под словом порно. В Сингапуре, к примеру, есть закон, запрещающий показываться нагишом перед соседями по лестничной клетке, - за это могут привлечь к уголовной ответственности. Так что снимать порно можно, но к окну лучше при этом не приближаться: вдруг увидят! Помню свои впечатления от японской порнографии. Женщины там всегда очень молоды - почти девочки, и постоянно одна сменяет другую. А мужчин мы не видим: точнее, не видим их лиц, а видим лишь половые органы. Когда я смотрел японские порнофильмы, мне всегда казалось, что в них во всех снимается один-единственный актер… А на Тайване можно снимать порно, но ни в коем случае нельзя показывать лобковые волосы. Как хочешь, но вырежи эти кадры. Если их не показывать - это еще эротика, а если показать - уже порнография. Думаю, Капризное облако доставит тайваньской цензуре немало хлопот. Когда я снимал мой первый фильм, Бунтовщики неонового бога, там была сцена, в которой мой постоянный актер Ли Кан-Шен принимает душ. Я по чистой случайности показал волосы там, где не надо… и из-за этого весь эпизод был вырезан! (Смеется.)

- Капризное облако, безусловно, серьезный фильм, но публика не перестает смеяться. Вы планировали снять комедию или это вышло случайно, само собой?

- Самое забавное, что когда я встречаюсь с моими продюсерами, чтобы обсудить бюджет следующего фильма, то первым делом говорю им: Кстати, это будет комедия! (Смеется.) Ли Кан-Шен мог бы стать превосходным комиком, в этом я уверен. Не хуже Бастера Китона. Я никогда не стремился снимать комедии. Но это случается само собой: люди приходят в кино, смотрят мой фильм и смеются во весь голос. Если довести любые, самые обычные жизненные явления до абсурда, они всегда становятся комичными. Люди смеются не над фильмом: они смеются над реальностью. Но мой следующий фильм точно будет комедией, обещаю!

- Что заставило вас после Дыры вернуться к внедрению в фильм вокально-танцевальных эпизодов на темы старых песен, фактически видеоклипов?

- Любовь к старым песням - свойство целого поколения, к которому я принадлежу. Мы росли в начале 1960-х, когда гонконгские мюзиклы пытались побороть влияние голливудских мюзиклов. Им это удалось: в результате они стали популярнее. Те мюзиклы - важная часть моей жизни. Хотя, самое странное, сюжеты совершенно не отложились в памяти; только отдельные песни. Для того чтобы делать мюзиклы, мне, как и моим гонконгским предшественникам, не нужно столько денег, сколько тратится на это в США. Музыкальные фрагменты в моих фильмах подобны снам. Но они слишком коротки, чтобы быть настоящими сновидениями. Музыка - что-то сюрреалистическое, волшебное. Она прерывает события реального мира, чтобы дать возможность вдохнуть другой воздух. Так нереальная музыка влияет на окружающий мир, и наоборот.

- Вопрос, на который вы, наверное, отвечали уже сотни раз, почему ваши персонажи в основном молчат?

- Любой фильм, по-моему, слишком ограничен во времени: два часа, никак не больше. Так что каждая деталь - на вес золота. Едва хватает времени, чтобы по-настоящему увидеть фильм. И уж точно нет времени на то, чтобы его услышать. Когда я работал над фильмом А там у вас который час? со знаменитым французским оператором Бенуа Дельоммом, он сделал мне комплимент: До сих пор я только слышал фильмы, а сейчас впервые в жизни вижу. Не то чтобы я нарочно хотел разрушить какие-то стандарты. Просто все мои фильмы - об изоляции, а в изоляции не с кем говорить. В Капризном облаке главные герои живут в одном доме, но у них никак не получается встретиться и познакомиться, потому что они забыли, как это делается. Иногда мои персонажи трансформируются под влиянием окружающей среды и превращаются из людей в своеобразных насекомых. Не случайно они карабкаются по стенам или держат сигарету ногой вместо руки. Такие детали в моих фильмах и могут сказать зрителю, что творится внутри героев.

- Шокирующий финал Капризного облака - по-вашему хеппи-энд или нет?

- Однозначного ответа я вам не дам - это было бы слишком уж просто. Лучше не отвечать на некоторые вопросы. Кроме того, я не могу говорить за моих актеров, лушче спросить их самих. Возможно, я просто не хочу знать сам, счастливый ли это конец… Помню, когда я снимал финальную сцену, я был весьма хладнокровен и спокойно наблюдал за происходящим на экране монитора. И тут на площадке появилась женщина - один из продюсеров, недолго понаблюдала за происходящим, а затем принялась плакать. Вся в слезах, она обратилась ко мне: Ты на самом деле хочешь, чтобы это выглядело именно так? Но лично для меня последний образ говорит сам за себя. И вот что он говорит: любовь все-таки существует на свете. Просто для того, чтобы доказать ее существование, иногда нужны очень жестокие аргументы. После съемок последней сцены я вышел на улицу. Шел дождь, а я стоял под ним и ждал, когда меня заберет машина с шофером. Тогда вдруг мне стало ужасно грустно, я подумал о моих актерах и том, на что они готовы пойти ради воплощения моего замысла. Но ведь реальность куда более жестока, чем я.

- Вы пытаетесь передать эту жестокость в своих фильмах?

- Никто, и тем более ни один фильм, не даст вам ответ на вопрос, что есть жизнь. Такие вещи каждый человек определяет для себя самостоятельно. Все, на что способно кино, - заставить человека понять, что он способен испытывать те или иные чувства. Кино напоминает о чувствительности. Впрочем, это относится не только к кино, но и к живописи, и к литературе. С другой стороны, может наступить и противоположный эффект: искусство пробудит злобу и равнодушие. Так что я воздержусь от окончательного ответа. Все, на что я способен, - это выразить в фильме некоторые чувства и переживания, к которым я был склонен в определенный период моей жизни. Это максимум.

- Последний вопрос: почему вы так любите арбузы, которыми ваши фильмы буквально переполнены?

- Арбуз - мой любимый актер, он снимается в моих фильмах уже много лет. Помните, в Vive l'amour или «Бунтовщиках неонового бога»? Кроме того, тайваньские арбузы - лучшие в мире! (Смеется.)

Водный мир

Цай Минлян родился в 1957-м году в маленьком городке в Малайзии, юношей переехал учиться в Тайвань - в Тайбэйский университет. Снимал фильмы для телевидения, работал как театральный продюсер.

Его полнометражный кинодебют Бунтовщики неонового бога (1992) был награжден на фестивале в Турине. Второй фильм Vive l'amour (1994) был удостоен Золотого льва в Венеции, третий, Река (1996), получил Серебряного медведя в Берлине. Каждый следующий фильм Цая не оставался без крупной фестивальной награды. В его картинах с экрана звучит не больше пяти-шести реплик, а на зрителя выливаются потоки воды.

Цай - один из фаворитов европейских критиков, о его фильмах пишут книги и защищают диссертации.