Боб Карлос Кларк

Ангелы и демоны Боба Карлоса Кларка

Фотографии Боба Карлоса Кларка провокационны. Они будоражат фантазию и взывают к самым потаенным желаниям. Ярко выраженная сексуальность его работ бросает вызов обществу. А в жизни Кларк был застенчивый и ранимый. Родившись на юге Ирландии в провинциальном Корке в 1950 году, он с воодушевлением вспоминал лишь раннее детство, не обремененное страхом быть нeпонятым и боязнью нереализации собственных амбиций. Позднее, вступив в золотую пору отрочества, он в полной мере осознал, что юноше с радикальными взглядами и талантом к визуальной провокации вряд ли удастся сделать имя на ирландской земле, где превалирующая религия - католицизм отвергает сексуальность и чувственность как таковые. Его единственным ярким воспоминанием того времени навсегда останется тесная замочная скважина в двери душевой для персонала (которая по странной задумке архитектора примыкала к помещению школьного общежития). Каждую пятницу в комнате, залитой ярким светом, появлялась восемнадцатилетняя заведующая хозяйственной частью Соня. Ее безупречные формы и каскад кудрявых черных волос казались ему воплощением соблазна. Именно тогда, наблюдая, как серебряные струи воды искристыми каскадами стекают по ее обнаженной коже, он впервые ощутил магию вуайеризма, состояние, которое он вновь смог испытать, находясь по другую сторону камеры. Соня была его первой воображаемой моделью.

Десять лет спустя, жарким летом 1968 года, Боб Карлос наконец был свободен и, упаковав вещи, накопленные за годы учебы, преимущественно книги, постеры и диски, отправился покорять Англию. Царили семидесятые, в Tate Modern открывалась выставка суперкоммерческого авангардиста Энди Уорхола. Под огромными серебряными шарами, наполненными гелием, раскачивалась утонченная Marianne Faithfull, хриплым, накокаиненным голосом распевающая The ballad of Lucy Jordan. Неподалеку стоял Mick Jagger с красавицей дочкой Jade - они напоминали деликатных эфемерных пришельцев, словно парящих над толпой.

Наступало время творить, время обратить свой взор к порывам души, тщательно подавляемым в прошлом. Боб Карлос поступил в Worthing College of Art и встретил Сью, студентку старшего курса. Услышав, что она подрабатывает моделью, он решил, что откладывать мечту стать известным фотографом времени больше нет.

Через несколько лет они переехали на лондонскую окраину Elephant and Castle, в сырую полуподвальную квартиру с ободранным полом и черными граффити на стенах, и зарегистрировали отношения официально. Боб беспрестанно снимал. Как адепт столь сложной и многогранной профессии, он ценил настоящий эксперимент и предпочитал работать с «незнакомками, делающими фотосессии для развлечения, а потому искренне, нежели с профессиональными фотомоделями, входящими в образ ради денег». Работая в условиях небольшой домашней студии, лишенный преимущества свободного перемещения в поисках идеального ракурса, Боб довел до совершенства технику фотомонтажа, совмещая фотографии, сделанные на улице, с портретами моделей, высветляя стыки специальными химическими растворами, до неузнаваемости изменяя первоначальную композицию.

Его страсть к Сью постепенно прошла, и они подали на развод. На горизонте появилась Линдзи – преуспевающая модель, чей предыдущий брак тоже не был удачным. В их новом пристанище в Balham царил хаос - пятна краски, постоянные матерчатые чехлы на предметах мебели, беспорядочные груды фотографий. В те далекие дни он сдружился с Алленом Джонсом - человеком, который положил годы на борьбу за легализацию «rubber fetishism», чьи артистические работы были ночным кошмаром для феминисток восьмидесятых. Именно влияние последнего поменяло курс творчества Кларка, превратив его в приверженца опасных женщин в плотных ансамблях из блестящего винила на неимоверно высоких каблуках. Работы того периода впоследствии станут визитной карточкой маэстро брутальной фотографии.

2.30 на часах. Боб Карлос заказывает коктейль. Ему кажется, что ничего не изменилось, за исключением того факта, что ему уже не шестнадцать, а за пятьдесят, и он втайне мечтает, чтобы все самые интересные моменты происходили не ночью, а днем. Опасная блондинка поссорилась с бойфрендом и теперь, оставшись наедине с собой, выглядит более эффектно и уязвимо. Ее взгляд рассредоточен, глаза прозрачны от слез. Она заказывает двойной виски и, залпом опустошив содержимое стакана, хлопает дверью. Оказавшись на холодной, продуваемой ветрами улице, незнакомка повыше поднимает воротник светлого замшевого пальто, развязанные длинные шнурки ее кедов задевают асфальт мостовой, трогателен кошачий изгиб длинной шеи... чья-то дочь. Когда-то ей не удалось бы улизнуть так просто, но Боб Кларк устал - он чувствует тяжесть всего мира на своих плечах, и, возможно, она не была столь особенной, и дело лишь в ложных иллюзияx позднего часа... завтра будет новый день.

Боб Карлос Кларк покончил с собой в 2006 году, бросившись под поезд. Четыре года спустя вдова Боба Линдзи Карлос Кларк рассказывает об атмосфере того времени и почему она приняла его работу и жизнь без лишних вопросов.

» Боб Карлос снимал в чрезвычайно экспрессивной манере, героями его фотографий чаще всего становились вызывающе сексуальные женщины. Было ли вам тяжело принять его профессию?

Я с самого начала знала, к чему себя готовить. Работа модели выработала во мне толерантное отношение к миру и приятие творческих, эксцентричных людей. Я всегда воспринимала фотографию как маленькое таинство, стоящее в отдельном ряду от событий реальной жизни. Образы, которые примеряли на себя модели, позирующие для Боба, были всего лишь игрой, фантазией, воплощенной в жизнь на бумаге.

А вы сами выступали в роли модели?

-Пару раз. Я не была достаточно темной и опасной, скорее представляла кардинально противоположный типаж. Даже в латексе и виниле, с тяжелым рок-н-ролльным макияжем Бобу казалось, что образу недостает брутальности. Вскоре мы прекратили экспериментировать, и я занялась финансовой стороной вопроса.

Что представлял собой обычный день фотосъемки Боба Карлоса Кларка?

-Когда Боб перевез оборудование в более вместительную студию и у нас появилось резервное пространство, мы постарались превратить рабочий процесс в увлекательное действо. Я готовила ланчи и беспрестанно кормила моделей, в холодильнике всегда имелось охлажденное шампанское. Мы были большой дружной семьей и по окончании съемок часто оставались в студии обсудить фотографии, пообщаться и как следует посмеяться над жизнью. Я вспоминаю то время как трогательную авантюру, в наши дни все происходит гораздо более коммерчески и с изрядной долей равнодушия. Люди работают исключительно ради денег, эпоха некоммерческого хулиганства навсегда осталась в прошлом.

В чем Боб Карлос находил вдохновение для фотоэкспериментов?

-Обычно Боб долго наблюдал за потенциальной моделью со стороны, ее движениями, манерой говорить и, только полностью убедившись, что она подходит под тематику и задумку фотосъемки, делал шаг навстречу. Его могла вдохновить самая простая девушка в баре по соседству или эмоциональный шеф-повар, страстно разделывающий стейки на ресторанной кухне. В таком деле, как вдохновение, нет границ и все напрямую зависит от личного восприятия.

Латекс и винил стали знаками творческого отличия Кларка. Были ли они для него олицетворением сексуальности?

-Когда мы с Бобом приехали в Японию, его поклонники послали в наш гостиничный номер коробки с вызывающей одеждой из латекса и винила, будучи полностью уверенными, что именно эти сексуальные объекты являются источником его вдохновения. На самом деле его никогда не интересовала одежда из латекса как таковая, и, скажу больше, он никогда не считал ее вызывающе сексуальной. Просто в определенном контексте она приобретала совершенно другое звучание и становилась по-своему интересной.

Каким человеком был Боб в жизни? Как личность неординарная, обладал ли он сложным характером?

-Боб был самым простым человеком на свете, легким в общении, улыбчивым и немного застенчивым. Он любил

говорить, что хороший фотограф подобен осьминогу – он должен быть виртуозом во многих вещах, обладать безупречным визуальным восприятием, разбираться в технике, иметь чувство юмора и даже в чем-то не уступать соблазнителю Казанове. Известность тоже немаловажный фактор, к сожалению, все мечтают работать с фотографом, который «на слуху».

Каким остался он в вашей памяти?

-Когда Боба Кларка не стало, масштабы моей личной трагедии не укладывались ни в какие рамки. К потере близкого человека нельзя подготовиться, ее невозможно принять. Первый год я была в состоянии летаргического сна, какого-то странного гипноза, мне все время казалось, что откроется дверь и на пороге возникнет Боб с тяжелой камерой и легкой улыбкой на губах. Когда я в полной мере осознала, что этого не произойдет, пришлось приложить большие усилия и взять себя в руки. Выхода из ситуации было только два - вниз или вверх. И я сделала выбор - жить и быть сильной, несмотря ни на что. Я просто не имела права оступиться. Нашей с Бобом дочери Скарлетт было всего четырнадцать, и вся ответственность за ее будущее лежала на моих плечах. А в моей памяти Боб живет как фотографическая вспышка света, которая предшествует моменту вечности.