Асгар Фархади

Мой фильм об Иране родился на берлинской кухне

Два года назад Асгар Фархади уже проявился на радарах Берлинале со своим фильмом «История об Элли».

Тогда иранец получил Серебряного Медведя за лучшую режиссерскую работу. В этом году фильм «Надер и Симин: развод» получил Золотого и двух Серебряных Медведей - за лучшие актерские ансамбли, мужской и женский. А сам Асгар проснулся наконец знаменитым, а мировая пресса – вдруг – вспомнила что творения иранца уже насобирали почти десяток наград по всему миру.

Фильм 38-летнего Асгара Фархади чем-то похож на программу «Федеральный судья»: дело тоже происходит в суде, все постоянно кричат, ругаются и врут. В ходе выяснения отношений, вскрываются все новые подробности из жизни героев, представляющих их во все более неприглядном свете. В общем, этакий психологический триллер с иранским колоритом. На примере истории одной семьи режиссеру удалось продемонстрировать все «прелести» восточного менталитета, часто построенного на лжи и лицемерии. Асгар Фаргади рассказал, почему он решил снимать «Надер и Симин: развод».

- А.Ф.: - Как это часто бывает, все произошло внезапно. Я тогда работал в Берлине, писал сценарий для совсем другого фильма. Однажды мы сидели на кухне у друзей, и вдруг, за дверью, я услышал иранскую мелодию. Это как-то подействовало на меня. В моей голове откуда-то возникли какие-то картинки, обрывки каких-то историй. И это меня не отпускало. Я пробовал выбросить их из головы, сконцентрироваться на берлинском сценарии, но не получалось. Эти картинки преследовали меня везде. В конце концов, я уехал в Иран и стал работать над «Разводом».. Так что можно сказать, этот фильм родился на берлинской кухне.

«АиФ»: - Ваши фильм произвел на фестивале фурор, в том числе и снимавшиеся в нем актеры. Расскажите, как вы с ними работали?

- А.Ф.: - Я обычно очень долго выбираю актеров, и этот раз не был исключением. Я стараюсь не загружать актеров общими рассуждениями о фильме и своими концепциями. Мне кажется, актеру нужно, прежде всего, сосредотачиваться на характере своего персонажа. Мой метод – приспосабливаться к каждому актеру. Мы с актерами, постоянно что-то ищем, можно сказать, «охотимся» на персонажа. Эта работа очень похожа на мои эксперименты в театре.

«АиФ»: - В фильме – открытый финал, зрителю так и остается неизвестным, какой выбор делает юная героиня фильма – остается с матерью, намеренной покинуть Иран или с отцом, на родине. А вы, когда писали сценарий, решили, с кем останется героиня?

- А.Ф.: - Я не думаю, что зрителям важно знать мое мнение по этому поводу. Я специально оставил финал открытым – чтобы фильм оставил зрителя с этим вопросом. Чтобы они задумались – где будет лучше их детям: у себя дома, в Иране, или за границей.

«АиФ»: - Судя по вашему фильму, восточные женщины совсем не такие покорные, какими их часто представляют европейцы.

- А.Ф.: - Да, в фильмах иранский женщины часто предстают очень пассивными, далекими от любого рода социальной активности. Кажется, что их интересы ограничиваются лишь домом и семьей. Возможно, какое-то число женщин в Иране действительно так живут. Но много других. Тех, что активно участвуют в социальной жизни. Готовых бороться за свои права. Оба типа женщин представлены в фильме и мы никого не осуждаем, и не говорим, кто лучше, кто хуже. Конфронтация моих двух, так не похожих друг на друга героинь, - это, на самом деле, два противоположных представления о добре. Конфликт между двумя философиями.

«АиФ»: - Этот конфликт универсален или, в большей степени, основан на восточном менталитете, в котором отношения мужчины и женщины все-таки строятся несколько по иным правилом, чем в западном обществе?

- А.Ф.: - Безусловно, иранским зрителям ситуацию понять гораздо легче. Знание языка и контекста, безусловно, улучшает восприятие. Но мне кажется, что наша история все-таки универсальная, доступная любой публике, независимо от ее географии и культуры.