Артур Жакович

«Памятник – в душе»

Ребят, которые мечтают связать свою жизнь со спецназом, видно сразу – как правило, это фанаты своего дела: вначале учебы, потом службы.
По крайней мере, так считает заместитель начальника по работе с личным составом Санкт-Петербургского военного института внутренних войск МВД России полковник Артур Жакович.

Артур Валентинович, вы не пробовали подсчитать, сколько выпускников вашего вуза по завершении учебы вливается в ряды российского спецназа?

– Могу сказать: человек пятнадцать-двадцать. Таких ребят уже, как правило, видно во время учебы: у них есть цель. Они более успешно усваивают предметы, постоянно совершенствуются, усиленно занимаются физической подготовкой. Кстати, у нас одна из самых сильных команд по рукопашному бою. Даже не припомню такого случая, чтобы курсанты участвовали в соревнованиях и ничего не завоевали. Не зря ежегодно к нам приезжают представители группы «Альфа» и ФСО (Федеральная служба охраны. – Авт.) и отбирают ребят для службы в своих спецподразделениях.

Они проводят собеседования или у вас есть свои, курсантские роты «быстрого реагирования»?

– Таких рот у нас нет. Поэтому «Альфа» и ФСО прямо перед выпуском проводят тестирование ребят, которые мечтают связать свою жизнь со спецназом. Кстати, не думайте, что в подобном отборе на первое место ставится физическая подготовка. В первую очередь у бойца должно быть развито мышление и быстрота реакции. Так что предпочтение отдают курсантам именно с этими качествами. А физпо – дело наживное.

Наверное, именно «избранность» и определяет те взаимоотношения, которые устанавливаются между спецназовцами. Например, в подобных подразделениях нет дедовщины…

– Во-первых, как я уже сказал, в таких подразделениях более тщательный отбор, не только по физическим данным, но и по морально-деловым качествам. Во-вторых, представьте: вам надо идти на ответственное задание с человеком, которому вы час назад надавали по голове. По-моему, есть чего опасаться. А потом, порог дедовщины убирает так называемое спецназовское братство. Заметьте, неважно, сколько лет после службы прошло: все ребята так и называют друг друга – братишки. Большинство этих людей – фанаты своего дела.

Почему-то фанатов становится все меньше и меньше. Многие ребята идут в военный вуз, не планируя в дальнейшем связать свою жизнь с армией…

– Кстати, для таких ребят в этом году принят особый закон. Если вдруг у курсанта пропало желание служить или его отчислили за нарушение дисциплины, то он должен будет возместить деньги, которые государство потратило на его обучение. Мы довели эту информацию до абитуриентов. Знаете, сколько народу сразу же забрало свои заявления? Процентов 70–80!

Понятно, что не все могут служить, тем более в спецназе. Но почему бы тогда не выбрать обычный гражданский институт?

– Бесплатное образование, какая-никакая, но социальная защита. Плохонькая, но зарплата, медобеспечение, форма… Многие служат, руководствуясь этими благами. К сожалению, во время военных действий такие «середнячки» и выживают. Известно, что две мировые войны выбили русский генофонд: за идею погибали самые сильные, талантливые, мужественные люди. Кстати, когда мы два года назад проводили телемарафон «Спецназ», одна из матерей задала по прямой связи вопрос: «Почему мой сын должен ехать на Кавказ?» Я ей отвечаю: «А почему нет? Чем он лучше, чем тот же Иванов, Петров? Ведь у нас общая страна». Раньше таких вопросов матери не задавали. Наверное, каждая женщина знала, что растит сына – защитника семьи. А сейчас к нам приходит все больше и больше «маменькиных сынков». Стукнул его товарищ, а он сразу к маме бежит. Та в Комитет солдатских матерей: «дедовщина… избивают… изгаляются». Начинаешь разбираться – дело выеденного яйца не стоит. А вы заметили, что под погоны идет все больше и больше девчонок? В этом году Университет МВД убрал все ограничения – все успешно сдавшие экзамены девушки поступили. Наверное, их там скоро половина будет. Почему? Потому что эмансипация – это закон природы. Ведь женщина более прагматична – она мать, защитница очага. Поэтому инстинктивно они занимают нишу, пока мужики мельчают. Плюс сейчас размыто понятие любви к Родине. Недавно один журнал провел опрос: «Что бы вы сделали, если бы началась война?» Ответ молодого человека: «Я бы уехал за границу…»

Но почему вся «любовь к родине» ушла за какие-то 15–20 лет? Не секрет, что профессия спецназовцев, не говоря уже об обычном военном, сейчас не престижна.

– Большую роль играет экономика. Все хотят нормально жить, работать, отдыхать. Например, зарплата у наших командиров взводов – шесть тысяч. Престижно работать с утра до вечера за такие деньги? К тому же некоторые люди – чужими, естественно, руками, – всячески стараются размыть патриотический дух народа, который, хочу заметить, еще остался. И Родина наша осталась – ничего не изменилось. Поэтому человек, у которого на плечах погоны, должен помнить: в любой момент, если потребуется, он может положить голову. Не в интересах страны, а в интересах людей. Думаю, что если военные будут служить для своего народа, а страна при этом поддержит их материально, то все поменяется.

Как вы считаете, установка памятника спецназовцам – в народных интересах? По идее, он должен воспитывать патриотические чувства молодежи.

– Честно говоря, я противник памятников. А что до молодежи, так уверяю вас, что ей все равно. По себе сужу. На моей родине, в Нальчике, стоит памятник защитнику Кавказа. Так вот, в юности мы его иначе как «Фантомасом» не величали. «Где встретимся?» – «У Фантомаса». Он и впрямь был на него похож. Поэтому, кроме самих спецназовцев, к этому монументу с чувством никто приходить не будет. Быть может, лучше бы бойцы собирались у могилы павшего товарища? А памятник, прежде всего, должен быть у каждого в душе.