Андрей Легошин

АНДРЕЙ ЛЕГОШИН: "МУЖИКИ, СИТУАЦИЯ ПОД КОНТРОЛЕМ!"

В субботу - День спасателя. Андрей Легошин - заслуженный спасатель России. Это почетное звание. Легошин спасает Россию уже лет пятнадцать. И в обозримом будущем не останется без работы. Лишнеее подтверждение этому - землетрясение в Иране. Накануне Дня спасателя заместитель руководителя департамента управления в кризисных ситуациях МЧС Андрей Легошин дал интервью "Известиям".

- Андрей Данатович, как управлять кризисной ситуацией?

- Если бы кто-нибудь в этом мире знал, как управлять кризисом, жить стало бы проще.

- Но ведь ваш департамент называется…

- Да, и есть целая наука, называется "кризис-менеджмент". Но теория обычно "не догоняет" практику. Чрезвычайная ситуация - это полное отсутствие порядка. И наша задача максимально быстро все поставить на свои места. Случилось, скажем, землетрясение. Первая реакция населения - это паника. Бежать толпой неизвестно куда. Паника опасна, она приводит к гибели. Должен кто-то найтись в этой толпе, кто скажет: "Так, мужики, ситуация под контролем!" Наша задача это сказать. Эффективность спасателей зависит от того, как быстро мы это скажем: "Мужики, мы здесь управляем, потому что мы знаем, как это делать, а вы не знаете". Хотя до конца и мы не знаем.

- Хорошо, вот вы крикнули: "Стоп, мужики, я тут главный", а что потом?

- Нет, "стоп" мы не кричим. Мы кричим "делай - как я". Потому что спасение - это процесс коллективный. Но процесс этот надо организовать. Чтобы уменьшить число жертв. Чтобы исключить синдром одинокого героя, Дяди Степы, который шел по улице, достал ребеночка из горящего дома, и вот его ищут пожарные, ищет милиция, чтоб отблагодарить. А Дяде Степе просто повезло. Он не угробил того, кого спасал, и не угробил себя. В горящую избу должны входить пожарные, а нырять в воду должны водолазы. Ведь даже самый замечательный спасатель один ничего не сделает. Спасатель работает в команде. С ним рядом должны быть инженеры, врачи, кинологи, связисты, водители, вертолетчики. У шведов на одного спасателя шесть человек обслуги приходится. У нас поменьше. Так вот наша задача - координировать работу людей. Приблизить теорию к действительности.

- И все же, вот вы прибыли на место катастрофы. Кругом хаос. Что вы делаете в первую очередь?

- Моментально начинается разведка. Разведка - военное слово, но без этого не обойтись. Потому что нельзя обойтись без информации - насколько серьезно то, что произошло. Когда мы еще только вылетаем на место происшествия, у нас уже есть некоторая информация - снимки, предварительные расчеты: сколько в этом городе могло пострадать людей, если это, скажем, землетрясение. Знаем из чего были построены дома, потому что одно дело - деревянный поселок и другое - многоэтажная застройка. Мы уже представляем себе объем работ. Устанавливаем связь с местными службами, которые первыми прибыли на место, - это пожарные, милиция, органы управления. Начинаем координировать их деятельность.

- По сути вы заменяете местную власть. Берете власть в свои руки?

- В определенный момент - да. Мы прибываем на место и говорим власти: "Вот мы есть, ставьте нам задачу, мы ее выполним". Но когда видим, что власть дезориентирована, а она, как правило, дезориентирована, мы берем управление на себя.

- Может, власть нужно тренировать? Обучать работать в чрезвычайных ситуациях? Вряд ли в ближайшее время в России уменьшится количество катастроф.

- Обучаем. У нас есть Академия гражданской защиты, Институт развития, Центр подготовки спасателей. У нас первые заместители глав администраций каждого субъекта федерации проходят подготовку. Сборы ежегодные. В теории всем все ясно. А на практике... Есть, конечно, и в регионах сильные руководители, способные управлять в чрезвычайной ситуации. Но их единицы. К тому же российской системе спасения всего тринадцать лет.

- А раньше что, не было нужды в ней? Или вдруг все стало рушиться и пришлось создавать?

- Нет, просто раньше было так: сперва безопасность государства, а потом безопасность личности. Безопасность личности зависела от безопасности страны. Но цивилизация зреет, приоритеты смещаются. Провозглашена основная ценность - человеческая жизнь.

- А когда случилось первое землетрясение в Армении - цивилизация еще не созрела?

- Там был хаос. Спитак, 1988 год. Гражданская оборона уже не действовала, потому что страна разваливалась. Массовая гибель людей, чудовищная совершенно. Одна из катастроф века. Тогдашний председатель правительства Рыжков бросил клич: "Спасайте, кто может!" И все бросились спасать. Кто как может. Пожарные сами по себе, военные - сами. И мы, альпинисты, поехали. Копать в основном. Единого управления операцией не было. "Очаговое руководство". Сперва завалы разбирали с помощью тяжелой техники. А ведь этого нельзя делать. Всех, кто еще жив под завалом, поубивает. Это очевидные вещи. Тогда мы поняли, что нужны поисковые приборы, нужны специальные собаки.

- Ничего этого не было?

- Ни приборов, ни собак, ни руководства, ни опыта. Спитакское землетрясение поставило перед обществом вопрос - а что делать в таких ситуациях? Если руины Ашхабада после землетрясения 1948 года просто сровняли бульдозерами и закрыли проблему, то теперь время было другое. Нельзя было закопать и забыть. Ценность человеческой жизни уже выходила на первый план. После Спитака было принято решение создать какую-то структуру. Создали Госкомитет по чрезвычайным ситуациям. Который потом превратился в МЧС.

- Кем вы были, так сказать, в первой жизни?

- Я радиоинженер, меня интересовала наука и белое пятно в радиотехнике - антенны. Оно и сейчас белое: у нас хорошие телефоны, но плохие антенны, поэтому связь пропадает. Я преподавал в Московском энергетическом институте.

- А альпинизм?

- Просто хобби. Сейчас это спорт богатых, а тогда это был спорт отважных. Тогда мы имели горы. У нас был Памир, Тянь-Шань. Сегодня у нас и Северного Кавказа толком нет. Остался Урал да Алтай. Но это не очень высоко.

- У вас какой рекорд высоты?

- Пик Коммунизма, более семи тысяч метров.

- А сейчас в горы ходите?

- Так ведь гор не осталось.

- А раньше зачем ходили? Знаете ведь альпинистскую присказку: "умный в гору не пойдет, умный гору обойдет".

- Нормальный мужик всегда стремится в гору. А кроме того, удовольствие получаешь. Правда, когда уже спустился с горы. Хорошо потом, у камина.

- А когда возвращаетесь из командировки, с очередной ЧС, такое же ощущение? Как с горы спустившись?

- Нет. Другое. Удовлетворение от хорошо сделанной работы. После гор ты доволен собой: да, я смог, я одолел, я просайгачил эту стену...

- Про... чего?

- Ну, быстро преодолел, пробежал как сайгак. А здесь удовлетворение от того, что все сошлось. От того, что все службы работали как единый механизм. И работа этого механизма привела к тому, что спасены человеческие жизни. Это очень высокая цель.

- Землетрясения, теракты, сход лавин, крушения самолетов - это трупы, "расчлененка". Это сказывается на психике спасателей?

- Есть психологическая подготовка. Ну я, например, два года ходил в морг "Склифа". На занятия по устройству человека, по оказанию помощи. Потом существует психологическая реабилитация спасателей. После ЧС, между ЧС. Ну как плановый техосмотр машины. А потом капремонт.

- Но разве можно привыкнуть к тому, как люди умирают у тебя на глазах?

- К этому никто никогда не привыкнет. Подозреваю, что второй план вопроса - не очерствели ли мы? Вот если ты очерствеешь, ты не сможешь сострадать и тогда не сможешь работать спасателем. Но если ты будешь сострадать во время работы - ты уже не спасатель. Если рыдать над раненым - это ему не поможет. Ему срочная помощь нужна. Знаете, как англичане называют искусственное дыхание рот в рот? "Поцелуй жизни". Целоваться с трупом не очень приятно. Но это необходимо. Если есть надежда оживить человека. Вот и вся психология.

- Правда, что даже собаки-спасатели зарабатывают себе психические расстройства?

- Да, конечно. Собаки очень тонко организованы. Для них работа на завалах - это постоянный стресс. Это обилие запахов, гарь, разлившийся бензин - и среди всего этого нужно найти человека. Если почует под завалом живого - радостно лает. Если мертвого - скулит. Человеку проще справиться со своим стрессом, потому что у него разум более высокого порядка. Хотя иногда во время ЧС мне казалось, что собаки превосходят человека в сообразительности.

- А правда, что вы людей закапываете на полигоне, чтоб собак тренировать?

- Да. Помещаем человека в специальную капсулу. Проблема - где найти статистов, чтоб лежать в завалах. Собака прекрасно помнит запахи двухсот спасателей, которых она знает лично. Поэтому набираем солдат. Но солдаты все, знаете, гуталином пахнут. Детишки нам помогают, школьники.

- Сколько зарабатывает спасатель?

- По-разному. Есть спасатель-стажер. Он совсем мало зарабатывает. Пару месяцев его оценивают - моральную подготовку, физическую, способность работать в связке. И выносят вердикт - может быть спасателем или нет. Никто его не выгоняет, просто говорят: "Мужик, ты не можешь быть спасателем, иди в волан играй". Он и сам понимает: не мое. Но если выдержал испытательный срок, он получает право на работу в МЧС. Человек берет на себя ответственность, его действия направлены на спасение человеческих жизней. А дальше - классность, от которой зависит зарплата. Высшая категория - спасатель международного класса. Он получает примерно 10 тысяч рублей. В эту сумму входят всякие надбавки и премии за прыжки с парашютом, "за воду".

- Не густо. Получается, люди идут в спасатели не за деньгами?

- Нет, конечно. Кто-то за романтикой, хотя потом понимает, что никакой романтики в нашем деле нет. Кто-то за адреналином. Этого сколько угодно. А кто-то для того, чтобы утвердиться перед кем-то.

- А вы?

- А я больше ничего не умел. Преподавал в институте, но тут рухнуло высшее образование вместе с наукой. У меня была одна готовая специальность - альпинист-спасатель. Вот и пошел в спасатели.

- А как в альпинисты-спасатели попали?

- Такое требование было. Если ты альпинист и хочешь стать кандидатом в мастера спорта, будь любезен пройти подготовку, получи жетон спасателя..

- В скольких странах вы работали?

- Не считал. Самая северная точка - Шпицберген. Там самолет упал. Самая южная - Руанда. Гуманитарную помощь доставляли. Самая западная - Колумбия. Самая восточная - Тайвань. И еще много: Иран, Афганистан, Бурунди, Уганда, Греция, Турция...

- Случай из практики. Когда вас кто-нибудь спрашивает: "Скажи-ка, дядя..." - что вы в первую очередь вспоминаете?

- Классический вопрос. Отработанный ответ. Нет лучшей операции, нет самой уникальной операции. Все ЧС уникальны. Вспоминать о них неприятно. Ничего приятного в чрезвычайных ситуациях нет. Чем может гордиться наша страна, так это индийской операцией, турецкой, руандийской. Все внешние операции - это гордость наша. Вообще, я не видел, чтобы кто-то работал так, как русские. Это мое мнение.

- Чем же отличается работа русского спасателя от иностранного?

- А тем, что наш работает до конца. Пока не упадет. Как Павка Корчагин. Упал, отдохнул, пошел дальше работать.

- Будучи начальником Центроспаса, вы находились на виду, перед объективами телекамер. Вот взлетают самолеты МЧС с гуманитарной помощью для голодающей Африки. Вот вы впереди на белом коне, с шашкой. А теперь у вас кабинет в центре Москвы с видом на бутики. Вы стали чиновником. Не жалеете?

- Я никогда не был впереди на коне. И шашка у меня появилась совсем недавно. Да, конечно, работа в Центроспасе - это работа на виду. Но из этого кабинета, с этой высокой горки дальше видно. Проблема управления в кризисных ситуациях чрезвычайно важна. Грамотное управление сокращает время спасательной операции. Чем меньше времени затрачено, тем больше спасенных. Работа за этим столом - не подвиг, но от грамотных действий здесь зависит число спасенных там. Да, я чиновник, но я ощущаю себя в братстве спасателей.

- Народ любит спасателей. Ценит. Тем не менее против МЧС немало судебных исков. От спасенных. Почему так?

- Вот шикарный джип разбился на дороге. Человек зажат в железе. Приезжают спасатели. Что они делают? Первым делом крышу срезают. Потом двери отколупывают. Потом передок разваливают. И достают человека. Потому что если вытаскивать через форточку - он умрет. У него черепно-мозговая травма, кровь из ушей. Он в шоке, он ничего не соображает, говорит: "Спасибо, мужики! Дальше я сам поеду". В больнице его склеят, на ноги поставят, а после судебный иск: вы мне машину разрезали.

- Это реальный случай?

- Да.

- Говорят, в упавших самолетах водка не бьется.

- Не водка. Коньяк и шампанское. Я на многих катастрофах был, они действительно почему-то не бьются. Выпивка и деньги всегда остаются целыми. В отличие от людей.

- Россия помогает другим странам, когда там случаются чрезвычайные ситуации. А нам помогают?

- Когда было землетрясение в Нефтегорске, меня, начальника Центроспаса, завалили телеграммами. "Андрей, ты знаешь нас лично, ты знаешь как мы работаем, почему ты не позвал нас в Нефтегорск?" Но мы управились сами. Группа экспертов ООН наблюдала нашу работу и вынесла заключение: работа организована на высоком уровне и крайне квалифицированно, международная помощь не требуется. Россия сказала международному сообществу: "Спасибо, мы справляемся".

- Прогнозы катастроф. Насколько они реальны?

- Наш земной шарик проходит определенную черту в циклическом процессе. Вспомните: и ледники у нас были, и динозавры жили, и водой все покрыто было. Климат менялся. И сейчас мы на точке перегиба. Потепление чревато наводнениями, селями, лавинами. Наши прогнозы этих стихийных бедствий реальны на 70 процентов.

Второе. Наша страна находится на переходном этапе производства. Мы жили по одним законам - плановым, сейчас перешли к другим законам - рыночным. Первоначальное накопление капитала - это бешеная погоня за прибылью. У рабочих на стройке нет касок? Плевать, это лишние траты. Главное - урвать кусок. Новый капиталист не вкладывает деньги в систему безопасности. Это дорого стоит. Урвал кусок - ушел. В начале девяностых авиация распалась на маленькие компании. По два-три самолета. Они летали пока леталось. После каждой катастрофы ищут виновных. И находят. Но поздно уже - люди погибли. А надо было всего-то, образно говоря, повесить огнетушитель. Он сработает раз в сто лет, но он спасет жизни. Горят школы, горят общежития. Не по вине МЧС или пожарных. Они-то действуют нормально. Самоотверженно действовали, когда горело общежитие Университета дружбы народов. А вот огнетушителей не было.

- Значит, переход к рынку чреват катастрофами?

- Да, конечно. Любой переходный этап чреват катастрофами. От социализма к капитализму и наоборот.

- Говорят, в стране все обветшало: водопроводы, газопроводы, здания, мосты. Нас пугают тем, что в один прекрасный день все это рухнет. Когда?

- Уже потихоньку рушится. Это основная проблема нашего большого и богатого государства. Вот пришел новый губернатор или мэр, на четыре года пришел. Если он трубы переложит, так этого народ не заметит. Трубы - они в земле. А если он за те же деньги привезет из Москвы поп-звезд и устроит концерт - это народу запомнится. И тогда, глядишь, на следующих выборах за него снова проголосуют. Вот и получается - когда рвануло, когда полгорода осталось без отопления, поезд уже ушел. Начинаем искать - кто бы нам мог помочь. Ага, МЧС! Давай его сюда. Но поезд уже ушел. И мы пытаемся его догнать. Тащим туда федеральные деньги, собираем с миру по нитке, чтобы залатать проблему. И вот наша задача - предвидеть эти кризисы. Как? По результатам мониторинга, по аналитическим выкладкам, по социальному анализу даже. В социальной сфере кроется причина многих катастроф. Мало платят истопнику - он перестает краны завинчивать.

- А теракты прогнозировать можно? Ну в связи с весенним обострением, скажем?

- Теракт изобретается чудовищным изощренным умом. Есть федеральные программы борьбы с терроризмом, есть научные разработки. Но кто может предсказать действия недочеловеков?

- Как же нам уберечься?

- Для начала пристегнуться ремнем безопасности. Сегодня это считается стыдным. Как же, у меня крутая тачка, у меня подушка безопасности. Эта подушка тебя и убьет. Детишки с передних сидений вылетают сквозь лобовое стекло, как пушечное ядро. Вот если бы все пристегивались, процентов пятьдесят остались бы в живых.

- Вы, я знаю, книжки пишете.

- Да какие книжки... Инструкции. Учебник для спасателя, в котором обобщен международный опыт.

- Говорят, землетрясение лучше всего в ванне переждать.

- Да, в ванне очень хорошо. Особенно в чугунной. Под столом, под кроватью, под косяком несущей стены. Эти рекомендации мы распространяем в сейсмоопасных районах. Но все равно, главный враг - паника. Все бегут. Прыгают из окон, спускаются по лестницам. А лестница - это самая слабая конструкция в доме. Она первой складывается. Надо переждать первый толчок и выходить.

- А лавины - как от них спасаться?

- Про лавину доподлинно известно, она пойдет здесь. В этом месте раз в сто лет лавина сходит. Не надо здесь селиться. Все равно селятся. То же с наводнениями. Все известно. Двадцать лет назад здесь было наводнение, значит, еще будет. Ну что ж вы заново поселок тут построили? Природные явления, за исключением землетрясения, вполне прогнозируемы. Долговременный прогноз существует. Но люди все равно селятся там, где опасно. Потом МЧС их спасает. Безалаберность. Безответственность.

- И вот поступает спасателям звонок о катастрофе - что дальше?

- Есть нормативы. Если крупное ДТП - через три минуты выезд. По "вертикальному лифту", по такой трубе, съезжают вниз, к машинам - и вперед. По дороге получают информацию: куда ехать, что именно произошло, с кем держать связь. Если это аварийная посадка самолета - тоже три минуты на выезд. Пока самолет кружит над аэродромом, наши уже стоят на посадочной полосе в соответствии с боевым расписанием. Если это региональная ЧС большого масштаба - на реагирование уходит чуть меньше часа. А если речь идет о федеральной ЧС и требуется эшелонированный ввод сил и средств - тогда три часа.

- Прямо десантная операция.

- Так и есть. Это высокие десантные технологии. Мы создавали нашу структуру по образу спецназа. Мы способны десантироваться в любую точку - в пустыне, в горах. Мы высаживались на Северном полюсе. Отрабатывали там спасательные технологии, эвакуировали людей. Это были учения, но мы доказали, что можем работать в любых условиях.

- Как вас называют подчиненные?

- А-дэ. Это значит Андрей Данатович. Раньше просто Андреем звали, а потом им кто-то сказал, что не по чину, что нужно по имени-отчеству. Но они не смогли. А брата зовут Вэ-дэ - Владимир Данатович. В институте у меня была кличка Голубь-1. У брата - Голубь-2.

- Ваш брат - Герой России.

- Да, я старший брат Героя России. Он в Центроспасе работает.

- Семейственностью вас не попрекали?

- Понимаете, если бы он был моим замом по финансовой части, наверно бы, попрекали. А так он зам по оперативной работе.

- Когда не было МЧС, кошек с деревьев снимали пожарные. Трогательная картинка: пожарный лезет по лестнице за кошкой, внизу благодарные детишки. Кто теперь их снимает?

- А вы когда-нибудь скелет кошки на дереве видели?

- Нет.

- Они сами слезают. В отличие от людей.

Блиц-интервью

- Где вы храните свою шашку?

- Дома.

- Какая у вас машина?

- "Жигули"-"восьмерка". Моя первая и единственная машина.

- Говорят, вы философией балуетесь?

- Ерунда. Когда человека тянет на философию, значит, он стал старым.

- Альпинистские песни под гитару поете?

- Уже нет.

- Вас уже приглашают на светские рауты?

- Да. В "Метрополе" шашку обмывали.

Справка "Известий"

Андрей Легошин 10 лет руководил Государственным центральным аэромобильным спасательным отрядом "Центроспас". Отряд принимал участие в спасательных операциях не только на территории России, но и за рубежом. В Турции, Грузии, Иране, Уганде, Бурунди, Танзании, Руанде, Боснии и Герцеговине, Колумбии, Ираке, Афганистане, Греции, Алжире, Индии, на Тайване.

За 10 лет личный состав отряда спас более 2 тысяч человек.

Первая операция, в которой участвовал Андрей Легошин, - ликвидация последствий землетрясения в Спитаке (1988 год). Принимал участие в миротворческих операциях, доставлял гуманитарную помощь, эвакуировал беженцев.

За время работы в МЧС спасатель международного класса Андрей Легошин награжден медалью "За отвагу", орденом Мужества, медалью "За спасение погибавших". Ему присвоено почетное звание "Заслуженный спасатель Российской Федерации".

С января 2003 года Андрей Легошин - заместитель начальника Департамента управления в кризисных ситуациях МЧС России.