Андрей Баль

Тот самый

На одной из недавних послематчевых пресс-конференций при появлении в зале главного тренера полтавской "Ворсклы" я услышал за спиной шепоток: "Смотри, смотри! - говорил с ноткой восхищения в голосе один молодой репортер другому. - Это же тот самый Баль, который когда-то забил бразильцам с сорока метров!"

Что важно для истории?

Болельщики старшего поколения до сих пор спорят, с какой дистанции он наносил удар по воротам Валдира Переса 14 июня 1982 года в матче чемпионата мира на стадионе в Севилье, когда бразильцы были повергнуты в шок и поставлены на грань поражения. Одни говорят, с 40 метров, другие - с 30...

- Давайте сойдемся на среднем арифметическом - с тридцати пяти, - улыбается Баль. - Для футбольной истории это не так важно. Меня трогает другое - что вообще еще люди помнят...

- Возможно, потому, что других достойных воспоминаний у наших болельщиков ЧМ-82 не оставил?

- Ну, не знаю, не знаю... Все ведь в сравнении познается. Сейчас выход в финальную стадию мирового или европейского чемпионата для сборных Украины или России в общественном сознании приравнивается к подвигу. А мы в 82-м в Испании стали пятой командой мира, остановившись в полушаге от полуфинала, а дома были подвергнуты уничижительной критике.

- Считаете, не по делу?

- Уверен, что нет! Не сумели в четвертьфинальной группе обыграть поляков? Так у них тогда была самая сильная сборная в истории: Бонек, Лято, Шармах, Матысик...

- Невыразительную игру сборной СССР многие объясняли тем, что командой на ЧМ-82 руководил необычный тренерский триумвират - Константин Бесков, Валерий Лобановский и Нодар Ахалкаци. Трех выдающихся и самодостаточных специалистов сравнивали с персонажами крыловской басни. Мол, чего же можно было ожидать от оказавшихся в одной связке лебедя, рака и щуки?..

- Конечно, тогда я мог судить об этом с невысокой колокольни игрока, откуда, уверяю вас, никакого "раздрая" между тренерами не наблюдалось. Главным был Бесков, на нем лежала ответственность за результат, он принимал окончательные решения по составу и тактике, а иметь рядом еще и Лобановского с Ахалкаци - о таком, по-моему, можно только мечтать! И это было логично, поскольку сборная в основном состояла из игроков "Спартака", киевского и тбилисского "Динамо". Мне трудно представить, чтобы кто-то из трех футбольных гигантов, профессионалов высшей пробы, тянул на себя одеяло, забывая об интересах общего дела.

- У вас в игровой биографии был еще один чемпионат мира - 1986 года в Мексике, где сборная СССР остановилась даже раньше, чем в четвертьфинале. И тем не менее тот турнир болельщики до сих пор вспоминают с ностальгией...

- Это была совсем другая сборная, практически синоним киевского "Динамо". Не забывайте, что в Мексике мы играли на колоссальном эмоциональном подъеме, который переживали после выигрыша Кубка кубков. Все тогда было за нас, кроме... шведского судьи Фредрикссона, чье имя в истории советского футбола стало почти нарицательным. С умыслом или невольно, судить не берусь, но именно арбитр вытащил тогда бельгийцев в четвертьфинал. Мы проиграли - 3:4, и ровно половину мячей в ворота Дасаева соперники забили из офсайдов.

В футбол – по конкурсу

- Какая из наград, завоеванных в футболе, для вас наиболее памятна?

- (После паузы.) Я не знаю ответа на этот вопрос. Для человека, живущего футболом и ничего другого не умеющего, по-моему, одинаково памятно все, что с ним происходило. Начиная от почетной грамоты в каком-нибудь детском турнире...

- Вы львовянин по происхождению?

- Почти. Поселок городского типа во Львовской области, откуда я родом, называется Раздол. А с организованным футболом впервые столкнулся в Новом Раздоле - это рядом, в восьми километрах от дома. Там работала ДЮСШ. Теперь эта аббревиатура изрядно подзабыта, а вот моему поколению повезло: нам было где учиться футболу.

- Это правда, что благодаря футболу вы еще в детстве могли стать киевлянином?

- Наверное. Если бы попытка поступить в киевский спорт-интернат оказалась удачной. Все тесты вроде бы сдал неплохо, но не прошел по конкурсу. Представляете: тогда были серьезные конкурсы не только в престижные вузы, но и в футбольные школы!

- Пришлось предпринимать новую попытку?

- Нет. Повезло: как раз тогда, в 71-м, открылись спорт-интернаты сразу в нескольких крупных городах Украины, в том числе и во Львове. Мне засчитали киевские тесты и приняли уже без экзаменов. В десятом классе Эрнст Эрвинович Юст пригласил в дубль "Карпат", потом стали звать в сборные Союза - юношескую, юниорскую, молодежную. И так потихоньку пошло-поехало. Знаете, что было одной из наиболее привлекательных сторон советского футбола? Преемственность поколений. Сейчас, когда клубы наполовину укомплектованы легионерами, это воспринимается как анахронизм, но тогда... Всегда находились бывалые футболисты, которые шефствовали над новичками, помогали им быстрее влиться в команду, созреть в игровом отношении. Такими "дядьками-наставниками" в "Карпатах" для меня оказались Броварский, Лихачев, Савка, Поточняк, а позже в киевском "Динамо" - Коньков, Колотов, Веремеев...

- Кто открыл вас для "Динамо"?

- Ничуть не умаляя достоинств динамовской селекционной службы, которая всегда была на высоте, справедливости ради должен заметить, что "открывать" молодых футболистов в то время было гораздо легче, чем теперь. Мы рано попадали в поле зрения специалистов. Например, для сборных команд республик регулярно проводился всесоюзный турнир "Юность", на котором засветились многие талантливые игроки моего поколения - Бессонов, Каплун, Крячко, Жарков... Кроме того, мне посчастливилось с молодежной сборной СССР выиграть чемпионат Европы, а в 1977 году - первый юниорский чемпионат мира. Словом, к тому моменту, когда киевляне завели серьезный разговор, я ни для кого уже не был "котом в мешке".

- Однако в "Динамо" вы объявились не в 77-м, а тремя годами позже. Почему?

- Посчитал, что в 19 лет "брать Киев" рановато. К тому же "Карпаты" тогда вылетели из высшей лиги, и я подумал, что решать задачу возвращения для моей футбольной закалки будет гораздо полезнее, чем играть за динамовский дубль. При Иштване Секече мы вернулись, но через год снова выпали из элиты. К тому времени я уже был кандидатом и в олимпийскую, и в национальную сборные СССР, имел приглашения в московские клубы, а работавший тогда в Одессе Никита Симонян звал в "Черноморец". Потом позвонил Лобановский. Помня о том, как непросто попасть в динамовскую основу, задал мэтру только один вопрос: "Валерий Васильевич, я вам действительно нужен?". Он сказал: "Да. Иначе я бы не позвонил". Этот эпизод описан где-то в воспоминаниях Лобановского.

Динамовская орбита

- "Карпаты" легко отпустили?

- Нет, конечно, палки в колеса вставляли. Но, во-первых, украинский ЦК партии - это было все же покруче, чем Львовский обком, а во-вторых, я заканчивал институт физкультуры и подлежал призыву в армию. А "Динамо" - это внутренние войска, возможность служить Родине, играя в футбол.

- Киевское "Динамо" - одна из самых высоких в советском футболе орбит. На первых порах не укачивало с непривычки?

- Ой, сколько людей меня отговаривало! "Куда ты лезешь? Больше, чем дубль, в Киеве тебе ничего не светит. Или хочешь загнуться от нагрузок Лобановского?"

- А что, действительно можно было "загнуться"?

- (Смеется.) Ну, видите - живой же. По большому счету проблема заключалась не в нагрузках как таковых, а в готовности и желании их выдержать, где-то себя перебороть, перетерпеть. Не у всех это получалось. Уж насколько талантлив был Степан Юрчишин, которого справедливо называли "форвардом от Бога". Он приехал из Львова в Киев практически одновременно со мной. Однако не выдержал, вернулся в "Карпаты". Примерно то же произошло с другим моим земляком - Ярославом Думанским. Хотя сложно судить других. Ведь жесткость "естественного отбора", которая всегда была присуща динамовской команде при Лобановском, заключалась не только в физических нагрузках, но и в постоянном психологическом прессинге, под которым мы находились. Других целей, кроме самых высоких, перед нами никогда не ставили, иных мест в турнирной таблице, кроме первого, не признавали. Если не получалось выиграть чемпионат, значит, должны были взять Кубок страны. Не все выдерживали этот прессинг. Одни уходили, полагая, что достигнутого вполне достаточно, другие уступали в жесточайшей конкурентной борьбе за место в составе, третьи были недовольны тем, что застряли в дубле, четвертым мешали раскрыться травмы, пятых погубила слава, "звездняк"...

Феномен Лобановского

- Статистики не веду, но вы, вполне возможно, уже сотый экс-футболист киевского "Динамо", у которого спрашиваю: в чем феномен Лобановского?

- Думаю, в его непостижимом, даже в чем-то мистическом умении передавать свою волю к достижению цели окружающим, в первую очередь игрокам. Все подчинялось этой цели: начиная от тренировок и кончая поведением в быту. Говорят же, порядок бьет класс. А если еще одно помножено на другое...

- Мне кажется, нечто подобное декларировал не только Лобановский, но и многие его коллеги. Однако получалось лишь у него. Почему?

- Этого объяснить не могу. Скорее всего, у каждого есть свой потолок, обозначенный Господом. А может, не у каждого тренера имеются условия для осуществления благих намерений, какие были у Лобановского. Ведь по большому счету надо признать, что киевское "Динамо" середины 70-х было первым в Советском Союзе по-настоящему профессиональным футбольным клубом. Я имею в виду и подбор игроков по строго заданным Лобановским модельным характеристикам, и научное обеспечение учебно-тренировочного процесса, и почти идеальные по тем временам условия для плодотворной работы, и материальный уровень футболистов, позволявший выбросить из головы многие житейские проблемы и целиком сосредоточиться на футболе.

- Сегодня всем этим уже никого не удивишь. Однако по достижениям никто из наших тренеров даже не приблизился к Лобановскому...

- Помимо феномена его личности, о чем мы уже говорили, надо сделать и серьезную поправку на время. Молодые люди, приходящие в футбол, теперь другие. Мы воспитывались в иной, более жесткой системе координат, поэтому нами легче было управлять. Динамовского игрока можно было оштрафовать за разгильдяйство, а можно и отправить на перевоспитание в воинскую часть. И уже через месяц человек говорил: "Я люблю только футбол!" Извиняюсь, конечно, перед сегодняшним поколением игроков, но мы были более понятливыми, что ли...

- Но разве сложно нынешним тренерам, к которым относитесь и вы, досконально понять хотя бы методику Лобановского, чтобы применить ее на практике?

- Когда-то, еще будучи игроком, я спросил об этом у самого мэтра: "Валерий Васильевич, на ваших тренировках бывает столько специалистов - не боитесь, что они разгадают ваши секреты и потом вас же начнут обыгрывать?" Лобановский рассмеялся: "Нет, Андрюша, не боюсь. Со стороны видно только верхушку айсберга, все остальное - под водой. Можно хоть тысячу раз наблюдать, что и как мы делаем, но суть-то в другом. Нужно понимать, ради чего мы это делаем, какие цели преследуем, а это известно только мне одному". От себя, теперь уже тренера, могу добавить: копировать Лобановского бессмысленно еще и потому, что для воплощения своих идей он всегда подбирал исполнителей, этим идеям соответствующих. Прессинг, коллективный отбор, универсализация футболистов, даже пресловутая "выездная модель" - все это требовало специально подготовленных игроков. Кажется, только сейчас мы пришли к тому пониманию футбола, которое Лобановский исповедовал тридцать лет назад.

- Можете сравнить две знаменитые динамовские команды - 1975 и 1986 годов, с которыми Лобановский выигрывал еврокубки?

- Они очень разные. В первом случае это была команда звезд, во втором - команда-звезда. Чувствуете разницу? Не хочу обидеть "семидесятников", но мне кажется, что мы, "восьмидесятники", были все-таки ближе к понятию "футбол Лобановского", в основе которого всегда лежал коллективизм.

На земле обетованной

- Ваш бывший партнер по киевскому "Динамо" и нынешний ассистент в "Ворскле" Василий Евсеев, поигравший, пусть совсем недолго, в Израиле, когда-то мне признался, что ехал в начале 90-х годов "не столько туда, сколько отсюда". Вы тоже?

- Нет, я ехал только "туда". В 32 года для "Динамо" был уже староват - даже на позиции либеро. Сложно стало конкурировать с молодыми, а поиграть еще хотелось. Израильский футбол показался вполне приемлемым вариантом, хотя он заметно отличался от нашего: там почти каждый игрок стремится индивидуально выделиться на поле, зачастую принося в жертву интересы команды. Марка киевского "Динамо", титулы, завоеванные в советском футболе, - все это сработало в мою пользу.

- Вы, случайно, не первым из советских футболистов откликнулись на приглашения поиграть на Земле обетованной?

- Одним из первых. Если память не изменяет, чуть раньше приехали Аджоев и Сукристов, а чуть позже - Чанов. Зато мы с Витей были первыми советскими футболистами, попавшими в ведущие израильские клубы. В тель-авивском "Маккаби" я отыграл сезон, потом еще два - в "Бней-Йегуде". Когда старший тренер этой команды Юрий Шпигель уходил в "Маккаби" из Хайфы, он пригласил меня поработать у него ассистентом. Еще пять лет спустя я перешел на самостоятельную работу: тренировал "Маккаби" из Герцлии и "Акоах" из Рамат-Гана.

- Во время войны в Заливе 1991 года вы оставались в Израиле?

- Да, многие тогда уехали, а мы с Чановым остались. Страшновато, конечно, было. Особенно ночью при воздушной тревоге. Леденящий вой сирены, страх за домашних и главное - ощущение беззащитности. Никто же не знает, откуда ракета летит и где упадет, если ее не уничтожат в воздухе. Так продолжалось больше месяца. Слава богу, для нас все обошлось. По-моему, в Тель-Авиве были только две жертвы - у стариков сердца не выдержали.

- Интересно, диплом выпускника советского инфизкульта вам пришлось подтверждать?

- Там наш диплом котируется. Единственное, что к нему пришлось приложить, - свидетельство об окончании двухнедельных тренерских курсов в Израиле. Повышению тренерской квалификации, к слову сказать, там уделяется самое серьезное внимание. К нам приезжали с лекциями такие корифеи, как Константин Бесков, Бобби Робсон, Луи ван Галь. В межсезонье не было проблемой поехать на стажировку в "Барселону" или, скажем, в "Манчестер Юнайтед".

- Языковой проблемы тоже не испытывали?

- Она осталась в далеком прошлом. Прожить 10 лет в стране и не выучить язык, по-моему, нонсенс. Разумеется, на иврите говорю с акцентом, но там полстраны так говорит, и футболисты меня прекрасно понимали.

Легионеры и аборигены

- Что, кроме тоски по родине, побудило вас вернуться на Украину?

Футбольному тренеру сложно предаваться тоске, обычно он вынужден жить там, где востребован как специалист. Вообще-то я уезжал из Израиля в 2000 году в Литву, собирался тренировать "Жальгирис" из Каунаса. Но пока суть да дело, хозяин команды неожиданно продал акции "Жальгириса" другим людям, в планы которых тренер Баль не вписывался.

- Не возникало мысли опять поехать в Израиль?

- Нет. Там интересно работать с командами, решающими серьезные турнирные задачи, а прозябать во второразрядных клубах уже надоело. К тому же, если честно признаться, я так и не приспособился до конца к менталитету израильских футболистов.

- Тех, которые коллективным действиям предпочитают индивидуальные?

- Дело не только в этом. Может, сейчас все поменялось к лучшему, но тогда от их отношения к футболу, честно признаюсь, я был не в восторге. Помню, втолковываю одному талантливому парню: "Мойша, если бы ты не только шел в атаку, но еще и возвращался назад, чтобы помочь защитникам, цены бы тебе не было". А он улыбается: "Андрей, если бы я это делал, то играл бы не здесь, а в Европе". Ну не хочет человек расти, не стремится совершенствоваться, его и так все устраивает - какой тут тренер поможет?

- Получается, вернувшись домой, вы имели довольно смутное представление об украинском чемпионате. Он ведь первые десять лет прожил без вас.

-Адаптация, конечно, понадобилась, однако не соглашусь, будто мое представление о нашем чемпионате было "смутным". За всем, что происходит в украинском футболе, я регулярно следил по прессе, а когда приезжал в Киев в отпуск, встречался и беседовал со многими футбольными людьми. Первый год после возвращения работал тренером-селекционером в "Динамо", много ездил, в том числе по России, другим восточноевропейским странам. Заносило даже в Италию, Швецию. В июне 2001-го раздался звонок из Полтавы. Посоветовался с Лобановским, получил его благословение и за неделю до начала чемпионата принял "Ворсклу". Помню, во время первой игры, с "Днепром", еще не всех игроков знал по фамилиям. Прошлый сезон мы закончили на 11-м месте, в нынешнем боремся за выживание, потому что у нас фактически новая команда.

- Да, трудно было предположить, что "Ворскла" окажется одной из самых интернациональных команд в высшей лиге. Хорватия, Словения, Камерун, Эквадор, Нигерия, Туркмения - футболисты из полдюжины зарубежных стран играют в Полтаве. Почему вы так решительно отказались от доморощенных игроков в пользу легионеров?

- В первую очередь потому, что эти легионеры по уровню мастерства превосходят многих "аборигенов". Во-вторых, "доморощенные" в прошлом сезоне больше бастовали, чем играли. Конечно, задержка зарплаты - скверно, однако нельзя использовать это печальное явление нашей футбольной действительности как средство шантажа. Разумеется, легионеры тоже играют не за "спасибо", однако если уж они вышли на поле, то бьются, как львы.

Ваш бывший соратник по киевскому "Динамо", главный тренер сборной Украины Леонид Буряк, наоборот, борется с засильем легионеров в чемпионате, которое приводит к дефициту высококвалифицированных национальных кадров. А вы его, выходит, невольно подводите...

- Вот именно, что невольно! Потому что у меня как клубного тренера нет другого выхода. Не ждать же, пока вновь заработают на полную мощность футбольные школы, которые были к середине 90-х фактически уничтожены. Результата от меня требуют сегодня. Как, впрочем, и от Буряка. Поэтому пока противоречие интересов сборной и клубов, к сожалению, неразрешимо.

Забудь, каким ты был игроком

- С высоты возраста и тренерского положения можете дать по возможности объективную характеристику футболисту Андрею Балю, который двадцать с лишним лет назад забил фантастический гол в ворота сборной Бразилии?

- (Улыбается.) Нет. Критиковать себя не тянет, хвалить тем более язык не поворачивается. Пусть меня оценивают те, кто видел на поле. Да и недаром же Лобановский не уставал повторять: "Если хочешь стать хорошим тренером, забудь, каким ты был футболистом". Считайте, что я забыл.

- Как вы понимаете эту фразу мэтра?

- Очень просто. Когда ты играешь, то реализуешь задумки того, кто сидит на скамейке. Ты - как отдельно взятый патрон, не имеющий права выпадать из обоймы. Став тренером, ты уже сам обязан генерировать идеи и добиваться их воплощения на поле другими. И еще об одном принципиальном различии между футболистом и тренером могу судить по собственному опыту. Если для игрока все волнения со стартовым свистком судьи заканчиваются, то для тренера - только начинаются.