Анатолий Вдовиченко
Пока был в рабстве, жена вышла замуж
Одессит, проведший в рабстве в пригороде Бангкока 14 лет, рассказал «Сегодня», как он попал в Таиланд, о кошмарах плена, опасном хозяине, а также почему не может улететь на Родину прямо сейчас.
Анатолий Вдовиченко, месяц назад освобожденный в Таиланде из неволи, в которой провел долгих 14 лет, назначил нам время и место встречи: поздним вечером у супермаркета «Теско Лотус» на одной из оживленных улиц тайской столицы — дороге короля Рамы IV. Он признался, что проверял, действительно ли журналист «Сегодня» — тот, за кого себя выдает, или бывший хозяин, на которого батрачил, пытается подослать посредника для торгов, а то и киллера, чтобы расправиться...
Как мы выяснили, Анатолий приехал работать в Таиланд в 1996 году, но уже через пару месяцев у него забрали паспорт, лишили заработков. Улететь домой не было возможности, хозяин «кормил завтраками», обещая выплатить все долги, и пугал, что лишит всего или посадит на всю жизнь в тюрьму, если Вдовиченко попытается уйти от него. Общаться по телефону с родными Анатолий не имел возможности, и, боясь за свою жизнь, не решался бежать или обратиться к нашим дипломатам... Лишь благодаря тому, что его близких разыскали братья-бирманцы, с которыми Вдовиченко батрачил на хозяина, удалось начать процесс по его освобождению. Об истории украинца узнали местные журналисты — о нем сняли сюжеты и написали в газетах. Наши дипломаты благодаря этому резонансу узнали о Вдовиченко и вызволили его из плена.
— Еще в 1999 году (на третьем году рабства, — Авт.) я написал письмо — вот оно. Я тогда решил оставить эти записи — если что-то случится, люди узнали бы о моей истории. Из письма: «Я, Вдовиченко Анатолий Алексеевич, прибыл в Таиланд в апреле 1996 года в служебную командировку на 3 месяца по приглашению фирмы «Комбитекс Корпорейшн», являвшейся агентом по продаже кислородного оборудования одесского завода «Кислородмаш»... Цель командировки — оказание инженерных услуг и помощи при эксплуатации кислородных установок, поставленных в Таиланд и пущенных в работу... В июле 1996 года я получил тяжелую производственную травму — ожоги лица и правой руки... Это произошло накануне возвращения домой, и я не смог вернуться.
Еще до травмы я получил предложение работы на фирме, которой владеет мистер Сатта Пансак. Было заключено устное соглашение, где оговаривались следующие условия: ежемесячная зарплата 30 тысяч тайских бат (ныне эквивалент $1000. — Авт.), предоставление жилья и автомобиля в личное пользование, расходы на оформление визы и оказание медпомощи на период работы за счет работодателя. Я согласился. Но зарплату в полном объеме я получил только за первые 3 месяца работы. Далее г-н Пансак стал уклоняться от выполнения обязательств, хотя заверял, что я получу деньги. Время от времени он платил некоторую сумму, достаточную для питания, но не более...
Оборудование, работающее 24 часа в сутки, изнашивается, средства на текущий ремонт не выделяются, поэтому неизбежны поломки. В случае серьезных повреждений машин производится ремонт со скандалами и угрозами в мой адрес. При этом мои рекомендации игнорируются. Запчастей нет. Пансак обманывает всех и вся.
Обманутым оказался и я, но не первым и не последним. Год назад, в феврале 1998-го, было оформлено разрешение на работу. Пансак попросил мой паспорт для решения формальностей. С тех пор я паспорта не видел, а когда просил возвратить, получал уверения, что он в полном порядке и сохранности.
На сегодняшний день я не имею денег на питание и опасаюсь за свой паспорт. Думаю, Пансак не возвращает его, во-первых, потому что не продлевал визу, во-вторых, спекулируя на отсутствии у меня паспорта, надеялся, что буду работать и без жалованья, а если продолжу требовать их, он скажет, что паспорт утерян, денег нет, и власти не станут разбираться... Я беспокоюсь за свою жизнь, так как этот человек способен на любую подлость, лишь бы избежать выплаты долгов — угрозы уже были...».
Это письмо даже не подписано, на нем нет даты...
— Но оно действительно написано в 1999-м. Я специально прихватил его, чтобы долго не рассказывать, и вы все поняли...
Мы наводили справки на предприятии, где вы работали до отъезда в Таиланд, и услышали, что это не была служебная командировка, и вы чуть ли не по собственной инициативе сюда прибыли...
— Не знаю, почему они так говорят. Я работал на заводе «Кислородмаш» в отделе эксплуатации, затем — в отделе внешнеэкономической деятельности. Были бумаги, приглашения...
И вы вполне легально прибыли в Таиланд?
— Конечно. У меня была виза, и Пансак боялся упустить такого специалиста. Он хотел заставить меня остаться, чтобы я попал в зависимость, и паспорт забрал, и зарплату перестал выдавать. Угрожал расправиться, стрелял из пистолета в воздух. Психологически тоже давил. Очень тяжело вспоминать об этом. Я чувствовал себя неполноценным, будучи не в состоянии помочь себе и оставшейся в Одессе семье. Старшая дочь тогда училась в университете, младшая в школе. Они нуждались в поддержке, помощи... Я впал в депрессию, все чаще приходили мысли о самоубийстве. Настоящее было сплошным кошмаром. Будущего не было вообще. В таком состоянии я находился очень долго. Ни с кем нельзя было даже поговорить нормально. Это сейчас я мало-помалу начал отходить, а тогда — страшно вспомнить...
Связи с семьей никакой?
— Пока были деньги, звонил... Потом Пансак запретил пользоваться телефоном, и связь прервалась...
Вы были напрочь изолированы от внешнего мира?
— У меня было всего пару книг на русском языке. Одна из них — рассказы Сомерсета Моэма. Обе я много раз перечитывал. Это была отдушина. Но Пансак их порвал. Был еще коротковолновой приемник — он разбил его...
Что по приемнику слушали?
— «Голос России», «Немецкую волну»...
Но были в курсе каких-то событий в Украине?
— Очень поверхностно. Что-то слышал об «оранжевой революции», но почему ее так назвали, не понимаю.
Что представляет собой фабрика, где работали?
— Было две фабрики. Одна в Бантли, пригороде Бангкока, другая — на севере тайской столицы. Я построил еще одну, как бы секонд-хенд. Пансак не запустил бы ее сам — там был практически металлолом, никакой документации. Но я ее ввел в эксплуатацию, и Пансак убедился, чего я стою и что за меня надо держаться. Он и ухватился, как клещ.
Что на этих фабриках выпускается?
— Кислород. Оборудование работает круглосуточно, 24 часа. И наполняет баллоны кислородом. У нас синие баллоны, а у тайцев черные. Используются в медицине, а также для сварки, резки металла, в других отраслях. Бизнес очень прибыльный. Сырье — воздух. Расходы — только на электроэнергию и транспорт.
Сколько людей было на фабриках?
— Легально — только водители. Остальные работали нелегально. На фабрике в Бантли — человек 50. Пансак потом ее продал, взял кредит и построил новую. Но при этом уклонялся от уплаты налогов.
На фабриках, кроме вас, трудились еще и бирманцы, которые помогли вам оказаться на свободе, а кто еще?
— Еще было несколько тайцев. Мой рабочий день длился 12 часов. Но и в остальное время я должен был контролировать производственный процесс, чтобы устранить возникшую поломку. А Пансаку было все мало. Он понимал: остановится производство — все полетит кувырком...
Своей стрельбой он только пугал или мог расправиться по-настоящему?
— Он очень подлый и способен на все. Сам бы пачкаться не стал. Но нанять киллера в Таиланде не сложно...
Бежать не пытались?
— А смысл? У меня ведь не было документов, а если бы и были, то виза в паспорте просрочена, и никто не стал бы разбираться, чья в том вина. Я боялся полиции — кто бы мне поверил? Это сейчас у меня поддержка наших дипломатов. А тогда я думал, что умру на чужбине, и никто никогда об этом не узнает. Как не тронулся умом, не спился, сам удивляюсь. На душе было невероятно тяжело. И выхода я не видел. Все носил в себе.
Общались с другими рабочими?
— Пансак этому препятствовал. У него были доносчики, следившие за каждым моим шагом. Но я подружился с двумя братьями-бирманцами Винном и Джонни. Они хорошо ко мне относились, называли uncle — дядей. А я их учил английскому. Пансак выделял мне небольшие деньги только на еду — по 500, 1000 бат в неделю... Из этих сумм я стал потихоньку откладывать на мобильный телефон... Когда бирманцы уходили от Пансака, то записали мой одесский адрес. Мол, вряд ли еще увидимся, но вдруг удастся чем-то помочь...
Почему братьям удалось уйти, а вам нет?
— Им Пансак хоть что-то платил, а мне — лишь на питание. И документы у них были. И их отпустили. У меня уже был мобильный телефон. И Винн сказал, что напишет моей семье... Прошло время. Вдруг он звонит: «Через полчаса жди сюрприз». И действительно — скоро раздался звонок... И в трубке — русская речь. И голос моей младшей дочери Марины... Я чуть с ума не сошел. Не верил ушам...
Что чувствовали тогда?
— Словно гора с плеч свалилась. Все, о чем я думал и что пережил, и что копилось день ото дня, год от года, поперло наружу... Я словно сдвинул камень с могильной плиты, под которой находился...
А что первым делом сказала Марина?
— Спросила, почему я не подавал о себе вестей. А когда я рассказал о своих злоключениях, ответила, что постарается помочь решить проблемы, связавшись с посольством, другими инстанциями...
Запомнили дату, когда она звонила?
— Это был день моего рождения — 29 октября 2010 года.
Но до вашего освобождения было еще далеко!
— Как я потом узнал, меня начали искать через украинскую милицию, Интерпол, МИД... А в начале декабря мне позвонили из посольства Украины в Таиланде. Консул Константин Иващенко связался с моими родными, и они дали мой номер... Я предупредил Иващенко, что от Пансака можно ожидать что-угодно: и наркотики подбросит (в Таиланде за это грозит смертная казнь), и преступником сделает. Константин успокоил, что все будет хорошо. И стал действовать уже по дипломатическим каналам...
Изменил ли Пансак отношение к вам после того, как с ним побеседовал Иващенко?
— О да — он испугался. Рыл яму мне, а угодил в нее сам. Он теперь не знал, как быть и что делать. Как отдавать паспорт, если там просроченная виза? Как не заплатить мне все, что положено? Как избежать ответственности, если буду настаивать на выплатах и компенсациях?
И как вопросы решались?
— Опуская подробности, о которых пока не стоит говорить, замечу, что Пансак пускал в ход обман, фальсификацию, предлагал дать расписку о суммах, которые я не получал, консультировался со своими адвокатами, прятал меня в одном из принадлежащих ему домов, пытался не допустить огласки скандала. Но в конце-концов вынужден был отдать паспорт и часть денег... С паспортом я поехал в наше посольство, где выдали временный документ — удостоверение о возвращении в Украину...
А потом обо мне написала газета «Бангкок Пост». Тайское телевидение сняло сюжет. Его увидел мой знакомый по имени Чарат, с которым мы много лет назад работали на компанию «Сиам Стилл Синдикейт» в Индонезии и Таиланде. У Чарата есть друг в департаменте спецрасследований — он попросил его подключиться... Так моей историей занялись тайские правоохранители, профсоюз рабочих, иммиграционная служба... Мне даже сутки пришлось отсидеть в местной тюрьме — условия там ужасные, врагу не пожелаешь.
Почему же вы до сих пор в Бангкоке?
— Если уеду, придется распрощаться с мыслью о всей сумме, которую мне должен Пансак.
О какой точно?
— Я бесплатно пахал на тайского хозяина... Пусть бы заплатил не за 14 лет, которые я провел у него, а хотя бы за 10. Пусть это будет 1 млн бат, или более 30 тыс. долларов (в январе Вдовиченко называл другие цифры — 6 млн бат, что эквивалентно $200 тыс. — Авт.). Ну и билет в один конец. А он не соглашается — говорит, нет денег. Хотя он очень богат. Богат и жаден. Он обещал медицинскую помощь, но я ее не получал, даже когда из-за короткого замыкания получил травмы. Я был в шоке, меня трясло. Лицо почернело, рука — как печеная картошка. Обручальное кольцо пришлось разрезать. Врачи, увидев ожоги, оставляли под капельницей до утра, но Пансак запретил... Я здесь почти все зубы потерял, десны опухли, это как цинга... Я незлопамятный, и плохого ему не желаю, но за все нужно отвечать.
Как думаете, удастся выжать из обидчика хоть что-то?
— Надеюсь. Но Пансак никогда не признает своей вины. И уголовное дело против него еще не возбуждали. А значит, шансов у меня не очень много. Да и не смогу я долго быть здесь.
Чего вам в Таиланде хотелось больше всего?
— Родной пищи. Лет 5—6 не мог к рису привыкнуть. И к хлебу тайскому — он как вата. Теперь острую еду употребляю спокойно. Но хочу нашей, украинской... У меня мама большая мастерица борщ варить. Зимой красный, летом зеленый. Вот ее борща больше всего хотелось...
Кем стали дети?
— Старшая — юристом, младшая — стюардессой на круизном лайнере. Сейчас на Карибах.
У них свои семьи есть?
— Нет, пока не замужем.
А как супруга ваша?
— Татьяна вышла замуж. Об этом я сам узнал только на днях.
Не выдержала неизвестности? Не простила молчания, думая, что вы бросили ее и нашли здесь новую семью?
— Я не могу осуждать Татьяну. Она задала один вопрос: «Почему ты не звонил?» Для всех я пропал без вести. А ей нужно было поднимать дочерей. Я не уточнял, когда и почему она вышла замуж. Об этом мне даже мама не рассказала...
Родители живы?
— Мать — да... Отец год назад умер, не дождался. До последнего верил, что сын жив. Мама молилась за меня, а папа верил.
О чем мама сказала, когда звонила?
— Плакала... И сестра моя младшая плакала.. И я не мог слез сдержать... Они говорили, что искали меня, а теперь просили быстрее возвращаться.
Как вы оцениваете то, что произошло: как чудо, случай, удачу?
— Ну как... По сути, я уже заживо похоронил себя. И лишь после телефонного разговора с дочерью почувствовал себя человеком...
Что помогло выжить, остаться самим собой?
— Наверное, все-таки вера. Был атеистом, а тут стал молиться. Даже медитировал. Интуитивно чувствовал: что-то рано или поздно должно измениться.
Что бы вы сказали тем соотечественникам, кто тоже оказался за рубежом в непростой ситуации?
— Лучше, конечно, в нее не попадать. Ну а попал — не сдаваться, не дать себя сломать и надеяться на лучшее. Если никому зла не причинил, добро тебя найдет.
Сами по натуре — добрый человек?
— Не умею отвечать злом на зло. И в этом моя беда.
Что первым долгом сделаете, вернувшись в Украину?
— Увижу маму, дочерей, сестру. Соберу всю родню, она у меня большая.
Что передать им, пока остаетесь в Таиланде?
— Что обязательно вернусь...
Я тут вам немного сальца украинского привез...
— Вот это да! Спасибо! Деликатес...
Книгу не собираетесь писать о себе?
— Скорее бы забыть все, как страшный сон. И начать с чистого листа.
Бівал в Азии не раз
Имя: Вдовиченко Анатолий Алексеевич
Родился: 29.10.1953
Окончил Одесский институт холодильной промышленности. Работал на заводе «Кислородмаш», как и будущая супруга. Неоднократно выезжал в загранкомандировки, в том числе Индонезию и Таиланд. После этого получил приглашение поработать в Бангкоке. Говорит сейчас: «К тайцам претензий нет — они трудолюбивые люди. Мне просто не повезло с хозяином, который оказался настоящим хамелеоном: чуть что — сладкая улыбка, а истинное нутро — монстр и тиран, и по отношению к самым близким тоже. Во второй раз на те же грабли не наступлю и десятому закажу».
Точка зрения: Предстоит побороться
В истории, связанной с именем Вдовиченко, к сожалению, остается немало белых пятен, — говорит второй секретарь по консульским вопросам посольства Украины в Бангкоке Константин Иващенко. — Начатое было в январе следствие все еще продолжается, и как долго продлится, неизвестно. К бывшему хозяину, который использовал труд Вдовиченко, пока никаких серьезных санкций не применено. Дело находится на особом контроле в департаменте спецрасследований Таиланда и нашем посольстве. Проблема усугубляется тем, что, с одной стороны, Вдовиченко не может находиться здесь долго, а с другой — экс-хозяин заинтересован в затягивании времени. И пока его не признают виновным, он будет уклоняться от выплат. Если же суд признает его вину, получить деньги в порядке гражданского иска станет легче. Однако будет ли выдвинуто и предъявлено обвинение, тоже непонятно. Вдовиченко обратился с просьбой к посольству представлять его интересы в уголовном и гражданском процессе. Увы, юридические вопросы решаются не так быстро, как хотелось. Но если Вдовиченко готов идти до конца, требуя максимально возможной выплаты причиненного ему материального ущерба и компенсации за моральные издержки, предстоит серьезно побороться...
