Анатолий Киселев

Биография

Родился 29 апреля 1938 года в Москве. Отец – Киселев Иван Семенович (1909-1995). Мать – Киселева (Зосимова) Евдокия Ивановна (1915–1992). Супруга – Киселева (Сорокина) Татьяна Ивановна (1938 г. рожд.), инженер-технолог. Дочь – Глазкова (Киселева) Инесса Анатольевна (1963 г. рожд.), директор программы мониторинга Земли ГКНПЦ имени М.В. Хруничева. Сын – Киселев Валерий Анатольевич (1973 г. рожд.), авиакосмический инженер ГКНПЦ имени М.В. Хруничева. Внучка – Дарья (2000 г. рожд.); внук – Александр (2003 г. рожд.).

Анатолий Иванович Киселев – один из немногих советских командиров производства, управляющих огромными предприятиями, судьбами десятков тысяч людей, кто смог в смутные времена «демократизации» обратить накопленный при социализме человеческий, производственный, инженерный потенциал на благо взрастивше

й его страны и тех людей, которые строили боевые межконтинентальные стратегические ракетные комплексы, орбитальные космические станции и космические корабли.

Почти полувековой трудовой стаж Анатолий Киселева связан с одним и тем же столичным предприятием, носящим имя М.В. Хруничева. Завод этот зало

жили еще до революции, строили там поначалу автомобили, а потом – самолеты великих конструкторов Туполева, Петлякова, Ильюшина, Мясищева, которые сыграли огромную роль в годы первых пятилеток, в Великой Отечественной войне и в послевоенный период.

Вскоре после запусков первых искусственных спутник

ов Земли завод стал ракетно-космическим. Так что в личной судьбе Анатолия Ивановича тесно переплелись авиационное начало и космическое продолжение.

А.И. Киселев 18 лет руководил машиностроительным заводом имени М.В. Хруничева, а в 1993 году возглавил созданный по его инициативе Государственный косм

ический научно-производственный центр имени М.В. Хруничева, в который вошли сам завод Хруничева, Конструкторское бюро «Салют» (Мясищева, Челомея) и ряд других организаций.

Была создана Государственная ракетно-космическая корпорация, способная решать любые задачи в комплексе: проекты, чертежи, техно

логия, изготовление ракет, орбитальных космических станций, их запуск и управление полетом. Корпорация, способная на международном рынке конкурировать с крупнейшими фирмами США и Европы, что в последующие годы было доказано на деле.

Государственный космический центр имени М.В. Хруничева буквально

за несколько лет завоевал на международном космическом рынке огромный авторитет своими работами по станции «Мир», ее модулям и особенно работами по созданию Международной космической станции.

Конечно, никто не рождается директором. Но ведь некая путеводная звезда высветила среди сотен талантливых п

роизводственников, менеджеров именно Киселева, чтобы провести его по неповторимой ракетно-космической траектории.

Анатолий Киселев родился и вырос на Филях, в бывшем рабочем поселке имени Кастанаева. С отцом и матерью - людьми рабочими, трудовыми, сестрой и братом они жили в одной комнате двухэтажн

ого деревянного барака.

Учился я в школе № 590, что на Кастанаевской улице. Начиналось это так. Первого сентября рано утром все старшие ребята дружно собирались в школу. Кто-то спросил меня (мне не было 7 лет): «А ты почему не идешь? Пошли с нами!» Я и пошел – без портфеля, тетрадок и ручек. Меня

поставили в конец линейки, последним, где была табличка «1А». Пришли в класс, учительница стала читать по журналу фамилии. Потом спросила, кого она не назвала. Я встал и сказал свою фамилию и имя. Она записала ее в журнал. Так начался мой первый урок. Учительницу звали Нина Александровна Олсуфьева.

Она стала моим первым классным руководителем. Вечером пришли домой родители, и я им сказал, что пошел в школу. Они дали мне денег, и на следующий день я купил себе тетрадки, ручку, карандаши. Началась школьная жизнь… Классным руководителем в старших классах была Вера Васильевна Вайнберг, которую я

вспоминаю с большой благодарностью.

Послевоенное несытное детство приобщило Анатолия к спорту, он играл в футбол, хоккей с мячом, баскетбол, волейбол. В те времена ребята гоняли мячи в каждом дворе. Став чуть постарше, Киселев отдал предпочтение волейболу, уже с восьмого класса выступал за спорт

ивный клуб «Фили». Спорт помог окрепнуть физически, научил правилам коллективной игры, воспитал способность ценить победы и стойко переносить горечь поражений.

Много лет спустя, став директором завода, Киселев не забыл дорожку в спортзал, продолжал играть для поддержания формы, для здоровья и наст

роения с друзьями по своей первой команде: Владимиром Старшининым, Гариком Марром, Евгением Уваровым, Александром Гусевым, Владимиром Фроловым, Михаилом Лахуару, Евгением Авдеевым. Все они – воспитанники тренера Алексея Михалева и работники завода имени Хруничева.

После окончания средней школы Анат

олий Киселев поступил в ПТУ при заводе имени Хруничева. Он отлично учился и с не меньшим успехом играл в волейбол, вошел в юношескую сборную общества «Трудовые резервы», участвовал во всесоюзных спартакиадах вместе с прекрасными мастерами А. Пушкиным, А. Бановым, Д. Воскобойниковым - последний позже

был признан лучшим нападающим мира. Затем Анатолия Киселева пригласили в сборную Москвы «Труд», которую тренировал капитан сборной СССР Владимир Иванович Щагин. Затем - в команду мастеров ЦСКА. Казалось бы, жизнь довольно четко обрисовала контуры ближайшего будущего. Однако…

Пришла пора сделать

первый серьезный выбор. Мне было 19 лет, и я уже поступил на вечернее отделение института МАТИ. Предстояло решать – или большой спорт, с его постоянными сборами и чемпионатами, что было так заманчиво для молодого парня, или учеба в авиационном институте. Я сделал «авиационный» выбор…

В конце 1956

года выпускника ПТУ электромонтажника Анатолия Киселева распределили на филевский авиазавод в святая святых – цех окончательной сборки самолетов, туда, где рождаются самолеты, а это не может оставить равнодушным никого. Здесь, на территории завода № 23, в соответствии с постановлением правительства

, подписанным Сталиным, было организовано ОКБ-23 под руководством выдающегося авиаконструктора Владимира Михайловича Мясищева. Задачу коллективу конструкторов поставили наисложнейшую - разработать стратегические реактивные бомбардировщики, способные доставлять за океан атомные бомбы, а заводу развер

нуть серийный выпуск новых самолетов Мясищева.

ОКБ и завод с поставленной задачей справились блестяще. Что же касается Киселева и сотен молодых рабочих, регулярно пополнявших кадровый состав предприятия, то это время стало для них временем сопричастности важнейшим государственным тайнам, что наклад

ывало определенный отпечаток на образ жизни и поведение молодых авиастроителей.

Пытливому юноше, прикоснувшемуся к сложнейшей суперсекретной технике, стало очевидно: нужно учиться дальше. Тем более, что на заводе всячески поддерживали стремление молодого поколения получить высшее образование (при з

аводе было вечернее отделение МАТИ). Уже после второго курса студентов-вечерников, хорошо проявивших себя в цехах, назначали, как правило, на инженерные должности. Словом, электромонтажник Анатолий Киселев оказался на подготовительных курсах Московского авиационно-технологического института. И тут е

му предстояло сделать еще один жизненный выбор.

Мне в жизни повезло, я, наверное, самый счастливый человек! На подготовительных курсах я познакомился с Татьяной Сорокиной, вместе поступили в институт. В 1960 году мы сыграли свадьбу. Она – изумительный человек! Трудно оценить ее человеческий подви

г, чтобы столько лет «терпеть» меня с моим взрывным характером. Она практически целиком посвятила себя семье, детям. Честно скажу: не будь ее, я никогда бы не стал тем человеком, каким стал.

Ох, как непросто бывает отыскать молодоженам то равновесное состояние, какое способствует и укреплению сем

ьи, и профессиональному росту. Чете Киселевых это удалось сполна. Жить им поначалу было негде. Родители Татьяны «потеснились» и выделили молодым одну из двух комнат в коммуналке напротив заводской проходной. Зять Сорокиных оказался «знатным» – пальтишко, костюм, одна пара ботинок на лето и зиму, нес

колько сорочек – весь гардероб. Анатолий работал уже технологом, получал 88 рублей в месяц, Татьяна трудилась в лаборатории, проверяла электроприборы. В 1963 году у Киселевых родилась дочь, нареченная Инессой. Молодая мама и работала, и растила дочь.

Работая в качестве электромонтажника и учась н

а вечернем отделении МАТИ, мне длительное время пришлось проводить в электричках по дороге в город Жуковский. Нужно было вставать спозаранок, чтобы не опоздать на поезд, который на станции «Отдых» поджидал заводской автобус. Возвращаясь из Жуковского, приходилось пропускать первую лекцию. Занятия за

канчивались в 21-00. Хорошо, что я жил рядом с институтом. А рано утром приходилось снова ехать в Жуковский…

Учился хорошо, «хвостов» никогда не было. Труднее других давались английский язык и начертательная геометрия. При серьезных учебных нагрузках ухитрялся подрабатывать тренером мужских команд

спортклуба «Фили» по волейболу – получал за это 25 рублей, что было значительной прибавкой к зарплате 88 рублей. Правда, приходилось жертвовать воскресеньями, так как игры на первенство Москвы проходили как раз в выходные. На втором курсе меня назначили инженером-технологом.

Тут требуется коротко

е пояснение. Инженер-технолог Киселев занимался на заводе топливными баками, монтажом и испытаниями системы дозаправки бомбардировщиков в воздухе. Центр тяжести всех работ по доработке и испытаниям новых самолетов переместился в Подмосковье, на аэродром Летно-исследовательского института (ЛИИ) в гор

оде Жуковском, где нынче проводят авиакосмические салоны. На аэродроме ЛИИ ОКБ-23 и завод развернули свои летно-исследовательские базы.

Вскоре произошло событие, трагическое для авиации и судьбоносное для ракетно-космической отрасли. Мясищевское ОКБ-23 закрыли и передали в подчинение Генеральному к

онструктору В.Н. Челомею из подмосковного Реутова. Заводу предписали свернуть авиационное производство, на короткое время заставили строить вертолеты «МИ», а потом целиком и полностью перепрофилировали на ракетную тематику. (Более подробно о важнейших событиях тех лет рассказано в опубликованном в э

том же издании материале о Космическом центре имени Хруничева - книга 2, раздел «Золотой фонд».)

Лучше не пытаться ставить себя на место тех конструкторов, инженеров и рабочих, в их числе и на место Киселева, связавших свою жизнь с авиацией и ставших в один миг… ракетчиками. Их мнения, конечно, ни

кто не спрашивал, но раз «партия сказала», то …

На базе авиационного ОКБ-23 был образован филиал № 1 челомеевского ОКБ-52, где создавались ракеты и боевые ракетные комплексы, точнее, первые стратегические межконтинентальные ракеты шахтного базирования УР-100 и УР-200.

Анатолий Киселев, окончивший

к тому времени вечернее отделение МАТИ, работал уже инженером-испытателем на Контрольно-испытательной станции (КИС), занимался испытаниями системы опорожнения баков, затем его назначили начальником лаборатории испытаний систем управления ракет. Именно тогда Киселев впервые оказался на космодроме «Ба

йконур». В 1965 году стал свидетелем и участником первого пуска ракеты-носителя «Протон».

Одновременно на Филях разрабатывали боевой ракетный комплекс РС-10 с ракетой УР-100, легендарной «соткой», родоначальницей целого поколения боевых ракет. Новый ракетный комплекс с уникальными характеристиками

в июне 1967 года правительство приняло на вооружение, хотя к постановке на боевое дежурство приступили раньше.

Началась постановка на боевое дежурство межконтинентальных баллистических ракет шахтного базирования. Меня назначили техническим руководителем от завода-изготовителя при постановке на бо

евое дежурство первого полка Ракетных войск стратегического назначения. Это было под Читой. Работать приходилось по 18 часов в сутки, а иногда и по двое-трое суток без сна. Было очень трудно, давила секретность. Военные офицеры практически не знали технику, так что приходилось отлаживать взаимодейст

вие боевых расчетов и промышленности. Задачу мы тем не менее выполнили: полк заступил 21 ноября 1966 года на боевое дежурство. На заводе имени Хруничева, как головном предприятии, создали службу по постановке ракет на боевое дежурство и службу гарантийного надзора и регламентных работ…

На Филях п

одрастала дочь. Тем временем папа пропадал в длительных командировках, связанных с не вполне понятным словосочетанием «боевое дежурство», которое произносили только шепотом. Киселев «мотался» по городам и весям огромной страны, нагрузки физические и моральные были колоссальными. Выручала хорошая спо

ртивная закалка.

Пришло время позаботиться о сносном жилье. Постоянные командировки помогли Киселевым сделать сбережения, чтобы купить двухкомнатную кооперативную квартиру. Правда, и долгов наделали немало.

Все хлопоты по воспитанию дочери, а потом – и сына, все заботы по дому исправно ложились н

а надежного «начальника тыла» семьи – Татьяну Ивановну. Семья эта никогда не была обижена в части друзей, и в дни редких приездов Киселева в Москву в доме, где исповедовали родительский принцип «все, что есть в холодильнике, - на стол!» всегда было полно народу.

19 февраля 1968 года Киселеву было 2

9 лет. Его назначают заместителем директора завода по эксплуатации. Такое довольно странное название должности придумали из-за секретности. На самом же деле Анатолий Иванович отвечал за постановку стратегических ракет, изготовленных на заводе, на боевое дежурство, подготовку к испытаниям новых типов

боевых изделий и тяжелой ракеты «Протон» на космодроме «Байконур». Такую службу в КБ «Салют» возглавил Юрий Васильевич Дьяченко, а после его смерти Дмитрий Алексеевич Полухин, впоследствии – Генеральный конструктор КБ «Салют».

Вот таким образом Киселев, человек с эрудицией, инициативный и энергичн

ый, шагнул на уровень уже отраслевого руководителя.

В начале ноября 1970 года я прилетел в Москву с «Байконура». Директор завода Михаил Иванович Рыжих рассказал, как наше предприятие уже несколько месяцев работает над первой ДОС – долговременной орбитальной станцией – на базе уже построенных корп

усов военной станции «Алмаз». На Филях идет сборка, а электрические испытания пройдут на «королевской» фирме в Подлипках. Директор сказал: «Все, что за воротами нашего завода, мы подчиняем тебе, будешь «тащить» станцию от Подлипок и до пуска!..

Вникнуть в технические особенности станции, в своеоб

разную историю ее появления оказалось для инженера Киселева делом отнюдь не простым. Все приходилось изучать на ходу. Однако много сложнее оказался чисто человеческий аспект предстоящей работы: Анатолий Киселев никого на «королевской» фирме не знал! Он занимался боевыми изделиями и «Протонами», так

что пути-дороги филевцев и «королевцев» практически не пересекались. В ЦКБЭМ, так тогда именовалось ОКБ-1, входил Завод экспериментального машиностроения. Заводчанам, как правило, всегда было легче сходиться друг с другом, так что Киселеву в этот момент очень помог директор ЗЭМа Виктор Михайлович Кл

ючарев и главный инженер Вахтанг Дмитриевич Вачнадзе… Из разработчиков ему особенно запомнился Евгений Васильевич Шабаров, один из заместителей главного конструктора. По словам Киселева, он многому научился у Шабарова.

Ведущим конструктором станции в Подлипках был Юрий Павлович Семенов, а его замес

тителем – Валерий Викторович Рюмин. Впоследствии Семенов стал академиком, руководителем нынешней РКК «Энергия», а Рюмин – летчиком-космонавтом, дважды Героем Советского Союза.

Испытания станции на КИСе в Подлипках шли круглосуточно. Киселев уезжал из дома в шесть часов утра, а возвращался далеко за

полночь. Работа шла под очень жестким контролем ЦК партии и Совета министров, про родное Министерство общего машиностроения и говорить нечего. Видимо, именно тогда руководители отрасли и «кураторы» из директивных органов заметили молодого, энергичного заместителя директора ЗИХа, разбирающегося как

в технике, так и в технологических процессах, и умеющего находить общий язык и с проектантами, и с заводчанами.

Все работы по испытаниям станции в Подлипках и подготовке к пуску на «Байконуре» заняли около пяти месяцев – по нынешним оценкам на такую работу потребовались бы два – три года. Ветераны

Центра имени Хруничева вспоминают, что такой дружной работы всех участников проекта больше никогда не было, даже при создании орбитального комплекса «Мир».

Первую в мире орбитальную станцию «Салют» вывели на орбиту ракетой «Протон» 19 апреля 1971 года. В Государственной комиссии долго обсуждали, ка

к назвать станцию. Перед вывозом носителя на старт А.И. Киселев вместе с В.В. Палло (ведущим конструктором) ночью вызвали маляра и сказали: «Пиши на борту - «Заря»!» Утром члены Госкомиссии пришли в монтажно-испытательный корпус, посмотрели и… одобрили. Однако когда станция была уже на орбите, кто-т

о вспомнил, что первый китайский спутник назывался «Зарей», так что на послепусковом заседании Госкомиссия передала в ТАСС другое имя – «Салют».

В 1971 году Киселев участвовал в проведении летных испытаний комплекса УР-100М и переоборудовании стоящих на дежурстве боевых ракетных комплексов. Фантаст

ической по напряжению оказалась работа по созданию комплекса УР-100К. Менее чем за полтора года, с августа 1969 года по март 1971 года, были проведены 30 пусков ракет УР-100К, ставших одним из самых совершенных образцов военного вооружения.

При постановке на боевое дежурство стратегических ракет не

обходилось, увы, и без крупных неприятностей.

Как-то я прилетел поздно вечером с одного из боевых объектов. Только приехал домой, позвонили с завода и попросили срочно явиться к директору. Михаил Иванович без всяких предисловий приказал утром вылететь вместе с главкомом Ракетных войск маршалом К

рыловым в одну из дивизий, где в шахте взорвалась наша ракета. Слава богу, обошлось без жертв. Разбирались долго, и все-таки удалось выяснить картину и причину происшествия. Возвращался домой в одном самолете с министром С.А. Афанасьевым. В Шереметьеве вышел из самолета и пошел с чемоданчиком на вых

од. Вдруг остановилась «Чайка» и Афанасьев спросил: «У вас, что, нет машины?» «Нет», - говорю. «Садитесь…» Вот при каких обстоятельствах я впервые получил возможность поговорить с Сергеем Александровичем, который сыграл в моей жизни определяющую роль. Мне очень повезло, что в дальнейшем довелось мно

гие годы работать под его руководством…

При летно-конструкторских испытаниях ракеты «Протон» нередко случались неприятности и очень крупные. Три аварии подряд произошли из-за воронежских двигателей второй ступени, и вся Восточная Сибирь осталась без телевидения. На очередной пуск мы летели на «Байк

онур» вместе с Афанасьевым и главным конструктором двигателей Конопатовым. Ситуация острейшая, и нам, конечно, было не до шуток. И тут Сергей Александрович у меня спросил: «А ты теплое белье взял?». Я ответил: «Зачем? На «Байконуре» - плюс тридцать тепла». Сергей Александрович тогда сказал: «Можем с

«Байконура» пойти на Колыму». К счастью, пуск прошел нормально, и напряженность была снята…»

С.А. Афанасьев безошибочно угадал в заместителе директора Завода имени Хруничева именно того человека, который смог бы самостоятельно находить решения, казалось бы, неразрешимых проблем. Действительно, у

же тогда Анатолий Иванович обладал удивительной способностью видеть перспективы развития, умел разумно рисковать, убеждать людей и добиваться выполнения задуманного.

10 февраля 1972 года Киселев получил высокое продвижение по службе - его назначили заместителем начальника Первого главного управлени

я Минобщемаша по производству. В главк входили конструкторские бюро великих Челомея, Уткина, Макеева, Решетнева, крупнейшие ракетно-космические заводы страны: родной завод имени Хруничева, «Южмаш» в Днепропетровске, Омский авиационный завод, Златоустовский, Красноярский, Оренбургский машиностроитель

ные заводы – цвет отрасли.

Трудно представить, сколь обширными стали заботы новоиспеченного работника центрального аппарата, сколь возросла его ответственность. Определенное уныние первых недель министерской, а значит, чиновничьей работы быстро прошло, ведь ему была предоставлена редкая возможность

до тонкости изучить все стороны дела уже на уровне страны в целом, постичь премудрости обширной межотраслевой кооперации, близко узнать ведущих разработчиков и производителей ракет и космических кораблей, характеры, взгляды, взаимоотношения лидеров отрасли…

Вот характерный штрих «аппаратной» карье

ра Киселева. В апреле 1972 года министр вместе со своим заместителем Хохловым и главным диспетчером министерства Федченко готовился к коллегии по подведению итогов первого квартала. И тут Афанасьев спросил у обложенных бумагами подчиненных: «А где молодой зам. начальника Главка по производству?» (Эт

от эпизод через два года рассказал Киселеву сам Б.Я. Федченко.) Велико было изумление собравшихся, когда они увидели Киселева, пришедшего к министру с пустыми руками! Ни папки, ни портфеля, ни рулонов бумаг… Его начали «пытать» (а в МОМе он работал один месяц). Вот тогда-то руководители отрасли и уб

едились не только в феноменальной киселевской памяти, но и в умении преподнести все цифры, сроки, факты, «узкие места» и свои оценки в сжатом, концентрированном виде, а главное – в определенной системе целей.

Три года пролетели как один день: в постоянных командировках, дальних перелетах, бессонны

х ночах. Нет, он не жаловался на тяготы такой жизни, потому как считал, что кто-то должен делать эту работу. Да и дома все шло нормально: родился сын Валерий. Хорошо училась Инесса. В надежности своего «тыла» он никогда не сомневался.

Еще одно важное наблюдение вынес Киселев из своих разъездов по з

аводам и КБ: люди куют ракетный щит Родины и строят орбитальные станции, а живут скудновато. Вот и приходилось ему порой вступать в жаркие перепалки с региональными властями, которые за успехами в космосе порой забывали о жилищном строительстве, поликлиниках, пансионатах, стадионах, пионерских лагер

ях. Но надо сказать, что крупнейшие директора МОМ всегда занимались социальной инфраструктурой.

В своем министерском «кресле» Киселев освоился крепко, уже пошли разговоры о его назначении начальником главка или заместителем министра. К сожалению, к тому времени у директора ЗИХа Михаила Ивановича Ры

жих стало совсем плохо со здоровьем, так что в министерстве уже подыскивали ему замену. Министр Афанасьев не любил принимать с ходу серьезных решений, старался узнать мнение одного, другого, третьего… В итоге предложил Киселеву вернуться на завод, но уже в должности директора.

В министерстве мне

посчастливилось пройти великолепную школу, после которой уже ничего не было страшно. В душе я всегда оставался производственником, а не чиновником. После предложения министра, а его решения было тогда мало, меня вызвали в ЦК партии к заведующему оборонным отделом И.Д. Сербину. Он глянул на меня, зад

ал два-три вопроса, встал из-за стола и сказал: «Назначили? Иди, работай и не оглядывайся!..» Вот и все напутствия…

В феврале 1975 года Совет Министров СССР по представлению министра общего машиностроения С.А. Афанасьева и с согласия ЦК КПСС назначил Анатолия Ивановича Киселева директором Машинос

троительного завода имени М.В. Хруничева.

К тому времени на заводе выпускали боевые межконтинентальные баллистические ракеты, строили ракеты – носители космического назначения «Протон», орбитальные пилотируемые станции «Алмаз», транспортные корабли снабжения (ТКС), отрабатывали многоразовый возвращ

аемый с орбиты аппарат ВА, занимались модификациями ДОС-17К «Салют»… Завод был практически опытно-экспериментальным предприятием ракетно-космической отрасли. Опытные работы составляли до 80 процентов всего объема деятельности.

Штат завода составлял 24 000 человек! Трудно поставить себя на место чел

овека, облеченного столь масштабными задачами и ответственностью.

В момент назначения на должность директора Киселеву не исполнилось еще тридцати семи лет. Успевший за три года министерской работы объездить все предприятия отрасли новый директор ЗИХа получил бесценный материал для сравнения и анал

иза. Потому первым делом он приступил к разработке новой программы реконструкции и технического перевооружения завода. Совет Министров СССР довольно быстро утвердил его программу, и в течение последующих 10 лет на Филях был построен фактически второй завод.

«Кузнец своего счастья» Киселев начал со

строительства кузницы и гальванического цеха, реконструкции литейного цеха – то есть с цехов, где сложились самые тяжелые и вредные условия труда. Следующим шагом, сколь естественным, столь же и болезненным, стало обновление стареющего «командного состава» предприятия.

Новые конструкторские разра

ботки, высокие требования к точности, новые материалы требовали изменить старые устоявшиеся подходы. Требовалось сделать шаг на новую технологическую ступень, внедрить станки с программным управлением, обрабатывающие центры, вычислительную технику в цехах, обучить технологов-программистов, повысить

культуру производства, улучшить организацию и условия труда. А главное – создать молодую команду грамотных единомышленников.

Учиться пришлось и директору. Отдельным разделом плана реконструкции и перевооружения стала социальная сфера, строительство жилья детских садов, баз отдыха. Были построены па

нсионат с лечением в Юрмале. Почти завершен пансионат в Гаграх. К сожалению, впоследствии они оказались за рубежом… Удалось сохранить только пансионаты в Евпатории и в Подмосковье – с лечебными базами, великолепной медициной.

О выполнении плана технического перевооружения и реконструкции А.И. Кисел

ев докладывал на Политбюро ЦК КПСС, которое вел М.С. Горбачев.

Говоря о капитальном строительстве, техническом перевооружении, развитии завода, нельзя не сказать о том, сколько сил и энергии вкладывал в эти дела министр Афанасьев и один из его заместителей В.Н. Сошин.

По каждому предприятию С.А

. Афанасьев вел записи и, приезжая, начинал с вопросов, которые обсуждались на предыдущей встрече. Не дай бог, если поручение не выполнялось! А вот если он обещал что-то решить, можно было не сомневаться в конечном результате.

Вскоре завершилось строительство «корпуса 160», и окончательно сложило

сь замкнутое производство ракет-носителей «Протон». В корпусе разместили агрегатно-сборочный цех, там и сегодня собирают корпуса ракет - носителей и всех модулей космических станций. Следом, как по цепочке, - цех окончательной сборки № 22. Замыкают ракетно-космическую поточную линию Контрольно-испыт

ательная станция (КИС), где проводили и проводят электрические проверки и моделируют полетные режимы. Потом «изделие» разбирают, красят, грузят по блокам на железнодорожные платформы и отправляют в Тюра-Там, на «Байконур», и там снова собирают и снова проводят испытания.

В сферу своих непосредствен

ных обязанностей новый директор завода включил модернизацию технического и стартовых комплексов на левом фланге космодрома.

ЗИХ набирал обороты. В 1975 году правительство приняло на вооружение боевой ракетный комплекс РС-18 с ракетами УР-100Н. Завод тем временем готовился к производству новой ракет

ы УР-1000НУТТХ с улучшенными характеристиками.

К 1975 году ракета-носитель «Протон-К» стартовала уже 46 раз.

22 декабря 1975 года «Протон-К» вывел на геостационарную орбиту спутник-ретранслятор «Радуга» единой системы спутниковой связи. Десять месяцев спустя взлетел спутник-ретранслятор «Экран» с

истемы непосредственного телевизионного вещания.

В конце 1978 года запустили еще один ретранслятор «Горизонт». Всего в тот год состоялись восемь пусков. Итог года подвело правительство: трехступенчатую ракету-носитель «Протон-К» вместе с техническим и стартовым комплексами приняли в серийную экспл

уатацию.

Директор такого завода, как наш, он – и директор, и конструктор! Если я не в состоянии говорить с главным конструктором на его языке, значит я – не директор, а мы должны понимать друг друга с полуслова. И если я возвращаю чертежи, то должен объяснить, почему это сделал.

На заводе шла те

хнологическая революция. Изделия сменялись стремительно, каждый год запускали в производство новое и новое.

Это сумасшедшая работа!..

Кстати, о технологии и ответственности Генерального конструктора и Генерального директора. Как правило, при создании новейших образцов авиационной ракетно-космическ

ой техники всегда звучит имя Генерального конструктора, и незаслуженно забывают о заводах-изготовителях, главных технологах, технологах, разработчиках оснастки, которая обеспечивает заданные ТТХ и качество.

Не зря же, выпуская машину в полет или утверждая гарантийные сроки, формуляр на изделие подп

исывают двое - Генеральный конструктор и директор завода. За каждым из них стоят коллективы и персональная ответственность.

От технологов зависит не только качество изделия, но и, что немаловажно, стоимость изделия. Например, от них зависит, какой коэффициент использования материалов имеет изделие

(какой процент идет на стружку). А стоимость и качество изделия - основные параметры при конкурентной борьбе и при социализме, и при рыночной экономике.

22 июня 1976 года стартовала очередная челомеевская орбитальная пилотируемая станция (ОПС) «Алмаз», названная в открытой печати «Салютом-5». Она

проработала 441 день и приняла два экипажа, третьему не удалось состыковать свой «Союз» со станцией. 19 декабря 1981 года ЦК КПСС и Совмин СССР закрыли все работы по комплексу «Алмаз». История получила продолжение пять лет спустя. 12 апреля 1986 года Военно-промышленная комиссия возобновила работы

по «Алмазам» - КБ «Салют» и ЗИХу предстояло разработать и выпустить космические аппараты радиолокационного обзора и наблюдения Земли.

С прикрытием «алмазной» темы на Филях форсировали работы по транспортному кораблю ТКС, или 11Ф72. Он взлетел 17 июля 1977 года под названием «Космос-929». Задел ТКС

ов использовали, как транспортные корабли для орбитальных станций второго поколения «Салют-6» и «Салют-7».

Еще летала ДОС «Салют-4», когда вышло решение о создании «Салюта-6». Чертежи, по «традиции», выпускало КБ «Салют», а изготовителем стал, как всегда, ЗИХ.

Новизна задачи заключалась в том, чт

о у станции должен был появиться второй стыковочный узел. Это позволило дозаправлять станцию топливом, сменять экипажи при постоянном пилотировании, одновременно стыковать «Союзы» и «Прогрессы», открывало возможность выхода в открытый космос для проведения непредвиденных ремонтных операций. Этот объ

ем разработок и изготовления лег на головную организацию «Энергия». Практически предстояло сделать совершенно отличную от «Салюта-4» станцию с новой компоновочной схемой, новым переходным отсеком и переходной камерой, с третьей солнечной батареей, с новым интерьером станции, с наружными подножками и

поручнями. Кроме того, предстояло позаботиться о космонавтах (цветное телевидение, складной душ, улучшенные спальные места, космическая столовая и многое-многое другое).

29 сентября 1977 года состоялся успешный запуск станции «Салют-6». В течение пяти лет на орбитальном комплексе постоянно находил

ись от двух до пяти космонавтов. К станции совершили полеты пять основных экспедиций и 11 так называемых экспедиций посещения, из них девять международных.

Запущенный 25 апреля 1981 года ТКС «Космос-1267» состыковался в июне с шестым «Салютом». Так впервые удалось образовать на орбите систему массо

й в 40 тонн! От ТКС отделился возвращаемый аппарат ВА и с большой точностью приземлился. ТКСы оказались основой орбитальных комплексов совсем близкого будущего.

Станцию «Салют-7» вывели на орбиту 19 апреля 1982 года. Филевские конструкторы учли примерно полтысячи замечаний и предложений по предыдущ

ему «Салюту». На станции работали четыре основных экипажа и пять экспедиций посещения.

Киселев участвовал во всех пусках и, естественно, отвечал за «Протон» и станции.

…История, рано или поздно, все расставляет по своим местам. Да, хруничевцам пришлось расстаться со своей давней задумкой - отправ

лять космонавтов на орбиту на «своем носителе» и на «своем» корабле. Оставив, и не по своей воле, доставочные пилотируемые корабли «королевской» фирме, на Филях нашли применение всему уникальному «заделу», конструкторскому и технологическому, по ОПС «Алмаз» и кораблям типа ТКС.

В первой половине во

сьмидесятых годов на Филях принялись за создание многоцелевого постоянно действующего орбитального комплекса «Мир». Головной организацией по комплексу «Мир», как и по «Салютам», была назначена королёвская фирма НПО «Энергия».

НПО «Энергия» изначально заложило модульную основу его «наращивания» на о

рбите. Это – как в детском «конструкторе»: на один «базовый» кубик ставят, цепляют один, другой, третий, пока не получится некая фантастическая конструкция. Так вышло и с «Миром».

Задумка комплекса хоть и была великолепной, но, честно говоря, поначалу казалась какой-то нереальной. Кстати, даже в

руководстве страны было много разногласий по поводу создания «Мира». Мы с Дмитрием Алексеевичем Полухиным, руководителем КБ «Салют», понимали, что наши предприятия берутся за решение труднейшей задачи. Взять хотя бы базовый блок с шестью (!) стыковочными узлами. Работали в тесном контакте с НПО «Эне

ргия». Чего греха таить, часто спорили до хрипоты, да и министерство частенько со всех снимало стружку. Однако только такая совместная работа трех ведущих фирм и дала свои результаты.

Когда базовый блок станции «Мир» был почти собран, оказалось, что он тяжелее на тонну. Начались выяснения отношений

– с исходных данных. Мне позвонил Генеральный конструктор В.П. Глушко и сказал, что подъедет с решением проблемы. Он приехал и предложил заменить на станции «Мир» все крепежные стальные болты на титановые. До сих пор не знаю, кто предложил ему эту бредовую идею.

Я попросил его пройти в цех и на м

есте посмотреть. После осмотра он отказался от своего предложения. Пришлось снимать часть научной аппаратуры с базового модуля и доставлять ее на орбиту в модулях «Квант-2», «Кристалл».

Другой случай. Ю.П. Семенов предложил изменить все механизмы антенн, которые были уже изготовлены. Я очень уважа

ю Ю.П. Семенова как человека, талантливого конструктора, самоотверженно преданного делу, посвятившего всю свою жизнь пилотируемой космонавтике. Разве мог я отказать его просьбе? Но как уложиться в сроки, которые контролировали министр и ЦК КПСС. Нельзя подводить и Ю.П. Семенова, у которого сложились

непростые отношения с В.П. Глушко. В конечном итоге сообща, на оперативно-техническом руководстве, выход все же был найден. Пришлось преодолеть технические трудности за счет целого ряда нестандартных решений.

Двадцатилетний опыт эксплуатации долговременных орбитальных станций семейства «Салют» м

ногому научил коллективы королевского ОКБ-1, филевского КБ и завода имени Хруничева. Постепенно, шаг за шагом менялись бортовые системы, менялся и сам корпус станций. Разработчики и изготовители пересмотрели и ужесточили практически все требования на создание орбитальных пилотируемых станций, космич

еских кораблей и ракет-носителей типа «Протон» и «Союз». Сам «облик» станций претерпевал существенные изменения.

29 марта 1984 года на этапе сборки базового блока комплекса «Мир» новый министр О.Д. Бакланов создал оперативно-техническое руководство всеми работами во главе с директором ЗИХа А.И. Ки

селевым. Его заместителями стали Генеральный конструктор КБ «Салют» Д.А. Полухин, Главный конструктор направления Ю.П. Семенов - НПО «Энергия», и директор Завода экспериментального машиностроения из того же НПО «Энергия» В.А. Борисенко.

Назначение Киселева, пусть на короткое время, «командиром» про

ектантов и разработчиков было неслучайным: за сроки изготовления станции отвечал завод имени Хруничева и в первую очередь его директор. Задача осложнялась тем, что запуск предстояло осуществить к XXVII Съезду партии. К тому же окончательную сборку летного экземпляра базового блока станции предваряло

изготовление десяти его земных «собратьев» – стендовых аналогов станции для проведения всех видов испытаний. Так что ЗИХу вновь пришлось трудиться в давно привычном «режиме мобилизации».

20 февраля 1986 года «Протон-К» успешно вывел базовый блок «Мира» на орбиту. Так был заложен фундамент для созд

ания в космосе многоцелевого пилотируемого комплекса модульного типа. 12 апреля 1987 года в состав комплекса вошел первый модуль «Квант», в декабре 1989 года – модуль «Квант-2». 10 июня 1990 года – модуль «Кристалл». Это филевцы «успели» сделать при советской власти. Потом последовали модуль «Спектр

», стыковочный отсек для американских «шаттлов», наконец, модуль «Природа». В окончательной конфигурации из семи модулей комплекс весил 131 тонну.

На «Мире» работали 28 длительных экспедиций и 16 экспедиций посещения космонавтов и астронавтов из 13 стран. В процессе эксплуатации комплекс постоянно

дооснащался дополнительными ферменными конструкциями, солнечными батареями, научной аппаратурой, ремонтным оборудованием… Пятнадцать лет истории «Мира» - уникальное событие, вошедшее в анналы мировой инженерной мысли. 23 марта 2001 года комплекс «Мир» после 15-летней эксплуатации прекратил свое сущ

ествование. За этой драматической операцией следила, затаив дыхание, вся планета.

Комплекс «Мир» вывел Россию на недосягаемый для других стран технический уровень. Было разработана уникальная программа, проведено более 5000 научных экспериментов. Весь мир рукоплескал российско-американской програ

мме «Мир – Шаттл». Ну и как же отнеслось правительство страны к этому достижению? Никак. Не заметило. За 15 лет эксплуатации станции «Мир» Космический центр имени Хруничева не получил ни копейки. В советские времена были премии, награждения. Чтобы отметить создание станции «Мир», не надо было миллиа

рдов. Нужно было поддержать людей. Вот почему, видя такое отношение к делу, молодежь не идет в космическую отрасль. Мы сами рубим сук, на котором сидим.

О затоплении станции «Мир» было много разговоров. Дискуссии продолжаются и по сей день. Посмотрим на этот вопрос с технической точки зрения. Перво

начальный гарантийный срок станции составлял три года. Станция же просуществовала 15 лет. Для ее поддержания после первых трех лет каждый год разрабатывалась программа, которая предусматривала исследования корпуса, электроразъемов, кабельной сети, солнечных батарей, системы терморегулирования и т. д

. Некоторые образцы привозили на землю, их дополнительно испытывали в лабораториях, и при положительных результатах гарантийный срок продлевался на год, после чего составлялась следующая программа, и так ежегодно. Возьмем, к примеру, так называемый «колобок», состоящий из 5 стыковочных узлов. Ажурна

я конструкция из алюминиевого сплава, рассчитанная первоначально на определенное количество стыковок 20-тонных модулей в течение 3 лет. Необходимо было на земле провести испытания и затем выдать заключение.

Последние 3-4 года работы «Мира» из-за отсутствия финансирования такие работы не проводилис

ь. В то же время можно было слышать заявления космонавтов о том, что на борту все хорошо. Они могли произвести впечатление на обывателей или отдельных депутатов Госдумы и быть использованы для политических игр. Мы же не имели права продлевать гарантию, как бы на нас ни давили. За гарантии расписываю

тся не депутаты и чиновники, а мы – несколько конкретных лиц, которые отвечают за свои обязанности, без преувеличения, головой.

В начале 1990-х годов произошло событие, которое имело колоссальные последствия для аэрокосмической отрасли. Прекратил свое существование Советский Союз. Последовавшие з

а этим катаклизмы не миновали, конечно, Филей. И на заводе имени Хруничева, и в КБ «Салют», которое 28 декабря 1991 года получило статус самостоятельного Государственного предприятия РСФСР, если и выдавали зарплату, то она никак не соответствовала ни классу работы, ни уровню ответственности при его

выполнении. Между тем на боевом дежурстве стояли филевские ракетные комплексы РС-18, на орбите функционировала беспилотная космическая станция «Алмаз-1» (последняя станция из серии челомеевских «Алмазов»). Но главное – на орбите трудился пилотируемый комплекс «Мир» и регулярно принимал космонавтов…

За всем этим обширным «хозяйством» необходим был постоянный контроль, равно как и за техническим и стартовыми комплексами на «Байконуре». А в это время на космодроме творилось нечто невообразимое!

Извечный российский вопрос «что делать?» стал в начале 90-х годов доминирующим в родном Отечестве. Куд

а идти? С какими целями?

Конверсионные проекты в области экологии (работающий на Байконуре завод по очистке воды), здравоохранения (разработанная и изготовленная на Филях барокамера, сертифицированная в Европе; аппарат «Супертерм» для лечения больных методом гипертермии), или чрезвычайных ситуаций

(после Чернобыля филевцы создали шесть специализированных роботов) были выполнены на высочайшем техническом уровне и не имели аналогов в мире. И тем не менее, это не была та продукция, выпуск которой позволил бы не то что заниматься реконструкцией завода и поиском новых технологий, но и просто-напр

осто прокормить 25 тысяч человек и их семьи. А ведь в ракетно-космическом производстве на Филях к началу девяностых годов вышли на уровень, недостижимый для многих аэрокосмических стран. Каждая орбитальная станция, любой ее модуль становились своеобразными ступеньками к проектному и технологическому

превосходству. Взять, к примеру, так называемый возвращаемый аппарат (ВА) – трехместный пилотируемый корабль, причем многоразовый, или транспортные корабли снабжения (ТКС) – двадцатитонные многофункциональные орбитальные станции. Ничего подобного на планете делать не умели. Уже не говоря о ракете-н

осителе «Протон»…

Когда вся боевая филевская продукция одномоментно попала под нож в рамках международных договоров о сокращении стратегических наступательных вооружений, родилось резонное предложение: использовать сокращаемую военную ракетную технику для решения научно-технических задач, а также в

коммерческих целях, то есть обратить боевую УР-100 в ракету космического назначения со звучным именем «Рокот».

Государство возложило задачу подобной конверсии на завод имени Хруничева. В правительстве приняли к сведению, что финансирование всех работ (государственных по определению), включая строи

тельство стартового комплекса на космодроме «Плесецк», завод (читай: А.И. Киселев) берет на себя, привлекая средства российских и зарубежных инвесторов.

В этих чрезвычайных условиях директор А.И. Киселев поставил задачу перед своим коллективом предельно четко и жестко: выйти на международный рынок

космических услуг, в кратчайшие сроки завоевать в коммерческом космосе свое место, впервые в истории страны сделать космические программы экономически эффективными, самодостаточными.

А.И. Киселев добился от правительства согласия не только на конверсию боевых ракет SS-19, но и на заключение контрак

та с американской фирмой «Моторола» на три коммерческих запуска спутников системы связи «Иридиум». Он получил возможность использовать выручку от этих запусков, а также право на создание вместе с американской корпорацией «Локхид» совместного предприятия по проведению маркетинговых операций.

Мало ко

му известно, что этому правительственному решению предшествовали поездки филевцев в США, многочисленные предварительные переговоры, встречи А.И. Киселева с ближайшими помощниками президента США, в чем очень помог Андрей Афанасьевич Кокошин, в то время – заместитель директора Института США и Канады А

кадемии наук. В Америке российскому директору откровенно заявили: пока вы не возьмете в компаньоны серьезную американскую фирму и не станете «отстегивать» ей за маркетинг, в котором вы пока ничего не понимаете, ваши дела не пойдут, просто так вас с «букетами» ваших ракет в руках никто и никогда на р

ынок не пустит…

Так в январе 1993 года образовалось совместное предприятие ЛХЭ (Локхид – Хруничев – Энергия) и был подписан контракт с фирмой «Моторола» на сумму около 200 миллионов долларов на три запуска «Протонов» для выведения на орбиту 21 спутника связи системы «Иридиум».

Для завода имени Хр

уничева, как, впрочем, и для всей ракетно-космической отрасли, это был первый международный коммерческий контракт.

Чтобы попасть на мировой космический рынок, нужно было научиться торговать, бороться с конкурентами, решать множество вопросов, абсолютно не свойственных сугубо секретному на протяжен

ии многих лет предприятию. Не одну неделю провели директор машиностроительного завода А.И. Киселев вместе с генеральным конструктором Д.А. Полухиным и своими ближайшими сотрудниками в горячих дискуссиях, пока не родилась «схема» не просто «выживания», а сохранения и развития и своих предприятий и, п

ожалуй, всей отрасли.

Поняв бесплодность обещаний правительства о финансировании конверсии, мы начали поиск путей выхода на международный ракетно-космический рынок. Для этого надо было менять организационные формы, учить людей, учиться самому. Необходимо было создавать такую структуру, которая по

зволяла бы решать весь комплекс задач, от проектирования до управления полетом, разбираться в маркетинге, знать мировые цены и торговать своей продукцией. Надо было объединяться с КБ «Салют» в единый комплекс. Я подготовил проект указа президента России и стал к нему пробиваться.

В начале лета 199

3 года Ельцин пригласил нескольких директоров крупных предприятий на дачу в Огарево, где в непринужденной обстановке попросил высказаться, в том числе, и по вопросам выхода на международный рынок. Помощников его не было, президент сам записывал вопросы и предложения. Начал он с меня. Я доложил свои

соображения и в конце сказал, что проект указа по данному вопросу у меня с собой. Он попросил передать проект своему помощнику, и неделю спустя после соблюдения юридических формальностей и получения необходимых виз распоряжение было подписано…

Хочу особо сказать о первой встрече с Б.Н. Ельциным. Я

находился в отпуске в Подмосковье. Мне позвонил министр О.Д. Бакланов и сказал, что сегодня во второй половине дня Б.Н. Ельцин, в то время – первый секретарь Московского горкома партии, посетит КБ «Салют», и просил меня присутствовать. Встреча прошла неплохо, хотя в наш адрес было высказано немало к

ритики. Было около 9 часов вечера, когда мы прощались у ворот. Борис Николаевич спросил Д.А. Полухина, почему КБ не имеет своей поликлиники. И по сей день не знаю, почему Полухин ответил тогда, что Киселев не дает землю. Борис Николаевич спросил: «Это директор завода Хруничева?» - «Да», - услышал в

ответ. Б.Н. Ельцин спросил меня: «Почему?». Чтобы не подставлять Полухина (я об этой земле слышал в первый раз), ответил: «Кто же в наше время землю раздает?» Далее последовал короткий диалог. «Что вы с этой землей будете делать?» Говорю: «Будем строить гостиницу» (на этом месте построен бизнес-отел

ь «Протон»). «Зачем?» Объясняю, что для испытаний орбитальных станций, кораблей к нам приезжают их других городов до 200 специалистов, а жить негде. «А если я тебе в другом месте землю дам, – по рукам?» - говорит Борис Николаевич и протягивает руку. Мне ничего не оставалось делать, как протянуть сво

ю. Затем он говорит: «Может, поедем к тебе?» Времени было 10 часов вечера. За многие годы я и мои помощники по заводу были приучены ко всяким поворотам, принимали почти всех членов Политбюро, включая Генерального секретаря М.С. Горбачева.

Наша встреча закончилась в 2 часа ночи. Особенно Б.Н. Ельци

на интересовала социальная программа завода. Он, в частности, задал вопрос: «Что требуется, чтобы эта программа была решена в этой пятилетке?» Я ответил – 30 тысяч кв. метров жилой площади для начального переселения людей, чтобы снести 5-этажные дома и на их месте построить современные кварталы. Воп

рос был решен положительно. И имел продолжение через несколько лет.

Когда Б.Н. Ельцин уже был Президентом России, однажды я попросил его и Ю. Скокова (в то время - секретаря Совета безопасности) приехать «без свиты», вдвоем. Вопрос обсуждался серьезный. После его рассмотрения, когда прощались, Бор

ис Николаевич вспомнил: «Когда я был секретарем Горкома партии, мы договорились снести пятиэтажки и на их месте построить современные дома. Я говорю: «Сделано» - «Не может быть!» - «Поедемте, покажу». Сели вдвоем в машину и поехали. Борис Николаевич убедился в правоте моих слов и сказал: «С такими л

юдьми можно иметь дело!»

Однажды и мне довелось помочь Ельцину в один из трудных для него моментов. Шли выборы в Верховный Совет РСФСР. ЦК КПСС фактически запретил предоставлять для Бориса Николаевича помещение для встреч с избирателями. Несмотря на это я предложить использовать для этой цели Дворе

ц культуры имени Горбунова. На следующий день после встречи моя «вертушка» была «красной» от звонков. Мня обещали и исключить из партии, и посадить, но все в конечном счете закончилось благополучно.

7 июня 1993 года президент Ельцин распорядился образовать Государственный космический научно-произ

водственный центр имени М.В. Хруничева на базе завода и КБ «Салют» и назначил его Генеральным директором Анатолия Ивановича Киселева. Так А.И. Киселев стал единственным Генеральным директором в России, назначенным первым лицом государства. 9 января 1994 года вышло подписанное председателем правитель

ства России Черномырдиным положение о новом Космическом центре имени Хруничева. Таким образом, правительство довело до логического завершения процесс формирования в России ракетно-космической фирмы в современном понимании этого термина. Для филевцев «статус кво» был фактически узаконен.

В состав но

вого Центра вошли Ракетно-космический завод (так стали именовать ЗИХ), КБ «Салют», вновь образованный завод, который объединил все подразделения, обеспечивающие на космодромах монтаж, сборку, проверку всех изделий, а если надо, то и доработку, заправку и совместную с военными испытателями отправку р

азнообразных объектов в космос, и ряд других предприятий.

Из всего многообразия задач, которыми предстояло заняться, Киселев определил несколько главных. Конечно же, даже при резком спаде госзаказа на изготовление ракет и космических модулей предстояло сохранить ракетно-космический профиль предприя

тия, другими словами, «сохранить лицо». Второе: не допустить остановки производства. Третье: загрузить работой КБ и заводы и «держать», во что бы то ни стало, зарплату, причем выше, чем в целом по отрасли. И наконец, самое главное - обеспечить активный выход продукции на международный рынок, где Рос

сию особенно никто не ждал, а многие опасались, а точнее боялись. Уже в 1993-94 годах хруничевцам удалось заключить несколько крупных контрактов с организацией «Инмарсат», Европейским сообществом спутниковых систем, фирмами «Панамсат», «Лорал», «Хьюз»…

«Узким местом» для реализации замыслов Киселев

а и его коллег стал космодром.

Инфраструктура космодрома «Байконур», после передачи его Казахстану, была почти полностью разрушена. Не было тепла, воды. Из четырех стартов «Протонов» работал только один, второй находился в капитальном ремонте 12 лет, в монтажно-испытательном корпусе температура з

имой была около пяти градусов тепла. Ракеты и спутники готовили в телогрейках, а не в белых халатах. И все это нужно показывать зарубежным заказчикам. Ясно, что после такого показа можно было ставить крест на коммерческих запусках и потерять реальную возможность заработать валют, а значит, и поднять

на ноги сотни КБ и заводов отрасли – наших коллег по кооперации.

Первый приезд американцев на «Байконур» поверг их в шок. В коттедже, где они остановились, а это был «элитный» коттедж, горячей воды не было вообще, а холодная текла такая, что ее не то что пить – умываться нельзя было. Отсутствовала

простая телефонная связь, не говоря уже о сотовой. Когда начали прорабатывать вопросы подготовки американских спутников к пуску, оказалось, что они требуют помещений с чистотой выше, чем в операционной, частота электрической энергии должна быть не 50 герц, а 60, и еще сотни вопросов транспортировки

, заправки, взаимодействия специалистов во время пуска… Нужно было строить отели, обеспечивать питанием по европейскому образцу, в частности, организовать «шведский стол», что для Байконура было едва ли не экзотикой.

Как только начали поступать деньги по контрактам, немедленно были развернуты работ

ы по всем объектам. Через два года «Байконур», вернее, его левое крыло было не узнать.

Космический центр имени Хруничева разработал и построил завод по очистке питьевой волы, которая стала соответствовать европейским и американским стандартам, реконструировал гостиницы, превратив их в четырехзвез

дочные отели, создал на «Байконуре» сотовую связь, внедрил европейское телевидение, реанимировал аэродром «Юбилейный», на который садился некогда «Буран», провел реконструкцию зданий, обеспечив необходимую чистоту и все требования по энергетике, закончил капитальный ремонт второго старта для «Протон

а», провел реконструкцию монтажно-испытательного корпуса 92-50, который сегодня ничем не уступает мировым стандартам. В нем готовят к запуску ракеты, спутники, разгонные блоки. Словом, Киселев первым делом вложил полученные под будущую прибыль кредитные средства в космодром!

Началась коммерческая э

ксплуатация ракет-носителей «Протон-К». 9 апреля 1996 года «Протон» вывел на геостационарную орбиту трехтонный спутник «Астра-1F», изготовленный американской фирмой «Хьюз» по заказу Европейского сообщества спутниковых систем (SES).

Этот пуск «Астры» решал вопрос выхода России на мировой рынок косми

ческих услуг. 6 сентября на «геостационар» отправился спутник связи «Инмарсат-3», изготовленный компанией «Локхид Мартин», на следующий год – «Телстар-5», «Иридиумы», «Панамсат-5»…

Тем временем на Филях завод готовил к запуску очередные модули комплекса «Мир», а в КБ «Салют» уже задумались над прин

ципиально новыми разгонными блоками и над второй модернизацией уже однажды модернизированного «Протона». Мало того, проектировали ракету-носитель XXI века, названную «Ангарой».

В августе 1994 года Центр имени Хруничева вышел победителем в конкурсе по созданию космического ракетного комплекса «Ангар

а». Сказались опыт проектирования и производства тяжелых ракет-носителей, техническая оснащенность центра, да и сносное по тем туманным временам финансовое положение предприятия. Победа в конкурсе закрепила за филевцами статус лидера российской ракетно-космической промышленности. И не только: она ли

шний раз на деле подтвердила, сколь талантливым управленцем оказался глава центра Анатолий Иванович Киселев.

По своим характеристикам носитель модульного типа «Ангара» должен превзойти все имеющиеся ракеты подобного класса. Она призвана выводить космические аппараты на низкие, средние, высокие круг

овые и эллиптические орбиты, в том числе и на геостационарную, а также на «отлетные» траектории к планетам Солнечной системы. Изюминка проекта заключается в том, что создается «семейство» носителей на основе единого Универсального ракетного модуля (УРМ) первой ступени. Один модуль – это носитель лег

кого класса, три модуля – ракеты среднего класса, пять модулей – тяжелый носитель…

Создание ракет тяжелого класса, ориентированных на XXI век, проходило в условиях жесткой конкуренции России с США и странами Европы. 16 европейских стран выделили на создание «Ариан-5» более 8 млрд. долларов. Прави

тельство США предоставило по 1 млрд. фирмам «Боинг» и «Локхид» для создания ракет «Дельта-4» и «Атлас-5». Мы же, несмотря на Указ президента «считать комплекс «Ангара» задачей государственной важности», получили от РКА и МО лишь несколько миллионов рублей. Вот и вступай в конкуренцию с такими средст

вами!

Тем не менее мы решили действовать с открытым забралом. В результате Космическому центру имени Хруничева удалось решить основную задачу – сделать ракету модульной. Ни фирме «Боинг», ни компании «Локхид» это оказалось не под силу.

Хочу сказать большое спасибо главному конструктору «Старта» В

.П. Бирюкову – часть работ по ракете он перенес непосредственно на стартовый комплекс. Особо хочу поблагодарить Генерального конструктора Б.И. Каторгина за создание новейшего двигателя РД-191. Благодаря содружеству с ними и другими нашими коллегами по кооперации можно решать задачи любой сложности.

Два года ушло на разработку ракеты «Ангара». Сейчас она реально изготавливается в цехах Космического центра имени Хруничева. К сожалению, как всегда приходится сталкиваться с недостатками в финансировании. Так, министерство обороны только в 2003 году приступило к строительству стартового комплекса

6 января 1995 года президент России подписал соответствующий указ, а 26 августа вышло постановление правительства Российской Федерации «О мерах по обеспечению создания космического ракетного комплекса «Ангара». Задачу поставили так: начать летно-конструкторские испытания в 2005 году на 1 Госуд

арственном испытательном космодроме Министерства обороны Российской Федерации (космодроме «Плесецк»).

15 августа 1995 года в Москве Генеральный директор Центра имени Хруничева Анатолий Киселев и вице-президент американской корпорации «Боинг» Даг Стоун подписали контракт на сумму 190 миллионов долл

аров на разработку и изготовление функционального грузового блока (ФГБ) «Заря» - первого элемента Международной космической станции (МКС).

В таких крупных проектах, как Международная космическая станция, очень трудно приходится тому, кто идет первым. На него все смотрят с особым пристрастием. В

данном случае «все» - это страны-участницы МКС. Символично и исторически справедливо, что первым 20-тонным модулем был российский модуль «Заря», разработанный, изготовленный Космическим центром Хруничева и отправленный на орбиту с Байконура ракетой «Протон» - также детищем нашего Центра.

Космическ

ий центр имени Хруничева, имеющий 30-летний опыт создания орбитальных станций и космических модулей – от первой станции «Салют», станции «Алмаз», комплекса «Мир» и его модулей «Квант», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр», «Природа» - еще раз показал всему миру возможности российской космической индустри

и. Хруничевский центр выполнил контракт по МКС не только по срокам, но и по всем пунктам требований наших главных партнеров - американской стороны.

Участие России в качестве равноправного партнера США, стран Европы, Японии и Канады в проекте МКС стало публичным признанием многолетнего опыта созда

ния и эксплуатации пилотируемых космических кораблей и орбитальных комплексов. За рубежом отдавали себе отчет в том, что без России, и конкретно без Космического центра имени Хруничева на развертывание МКС у них уйдут десятилетия и многие миллиарды долларов. Накопленным на Филях «багажом» не распола

гали все страны – участницы проекта, вместе взятые. Словом, шансы занять более или менее существенную нишу на мировом рынке коммерческих запусков среди всех российских фирм были, пожалуй, только у филевцев. Коммерческая деятельность «Хруничева» позволила восстановить многие разрушенные внутри России

и в ближнем «зарубежье» кооперационные связи и обеспечить занятость примерно 120 тысячам работников ракетно-космической отрасли. Филевская документация послужила основой для создания МКС.

4 февраля 1998 года летное изделие ФГБ «Заря» доставили на площадку 254 космодрома «Байконур». 11 ноября Генер

альный директор Росавиакосмоса Юрий Коптев и Генеральный директор Центра имени Хруничева Анатолий Киселев утвердили сертификат готовности «Зари» к запуску и в тот же день отправили его в НАСА США.

Наступило 20 ноября 1998 года. Столь небывалого стечения «провожающих» космодром давно не видел. Одни

х только журналистов со всего света приехало несколько сот. В 9 часов 40 минут московского времени ракета оторвалась от стартового стола. Через 9 минут 48 секунд «Заря» - ключевой модуль МКС – была уже на опорной орбите.

При запуске «Зари» на наблюдательном пункте площадки 97 космодрома «Байконур

» собралось невиданное количество людей. На старте присутствовали практически все директора космических агентств стран Европы, США, Канады, Японии, Индии, Китая и других государств. Запуск снимали почти все крупнейшие телекомпании мира. Это была премьера Космического центра имени Хруничева – готовил

ась к старту ракета «Протон», а с ней первый модуль «Заря» Международной космической станции, с которого должно было начаться построение на орбите всей станции.

Напряжение всех участников события трудно передать словами. О моем собственном состоянии и волнении и вовсе не стоит говорить.

Наконец

последовало объявление по громкой связи «Есть отделение космического аппарата», потом - «Есть открытие антенн космического аппарата». Репортаж окончен. Всеобщие крики, ликование. Спускаемся с наблюдательного пункта. Валерий Рюмин, летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза, Елена Кондакова

, летчик-космонавт, Герой Российской Федерации, супруга Рюмина, достают припасенную бутылочку, кричат: «Анатолий, давай к нам!»

Вдруг в это время – звонок мобильного телефона. Звонит мой заместитель и говорит: «Не все гладко, есть вопросы». Тут же сажусь в машину и еду в степь. Стресс сумасшедший.

Мимо идет вереница машин, все спешат на пресс-конференцию. Набираю номер в Голицыно. Снимает трубку Виктор Петрович Ромишевский. Он всегда дежурит на самых ответственных запусках. Мы с ним узнаем друг друга по голосу. Он подтверждает вывод на орбиту с высокой точностью, открытие антенн и говорит, ч

то при прохождении станцией последнего измерительного пункта на территории России «земля не видит борт» (жаргон специалистов), и что нужно дождаться следующего витка. А это через 90 минут!

Срочно еду в клуб, искать Ю.Н. Коптева, чтобы задержать пресс-конференцию. Вхожу в зал, а Юрий Николаевич и о

стальные руководители уже садятся в президиум. Сажусь с краю, начинается пресс-конференция. Ожидаю свое выступление, думаю – сейчас придется сказать, что есть вопросы, что не все так гладко. К счастью, буквально перед моим выступлением в зал входит мой заместитель Александр Викторович Лебедев и пока

зывает мне два больших пальца – оба вверх. С «Зарей» все в порядке, сбой на земле... Вот так случаются инфаркты.

Итог того феерического действа очевиден: российская космонавтика, какие бы финансовые и политические трудности ее ни преследовали в последние годы, еще раз доказала, что способна осуще

ствлять самые сложные технические проекты.

4 декабря 1998 года стартовал американский «шаттл» с американским переходным блоком «Юнити» («Единство»), который 7 декабря был состыкован с российской «Зарей». А спустя неполных 20 месяцев «Заря» в качестве активного аппарата состыковалась со служебным м

одулем «Звезда», тоже родом из Филей.

Так стартовала первая международная космическая станция ХХI века.

Тем временем А.И. Киселеву и его коллегам пришлось в полной мере ощутить на себе жесточайшую конкуренцию. К примеру, 30 октября 1997 года из Французской Гвианы с космодрома Куру пришло известие

об успешном запуске европейской ракеты тяжелого класса «Ариан-5». Европа истратила на ракету восемь с лишним миллиардов долларов. Председатель европейского консорциума «Арианспейс» Жак-Мари Лютон тогда же пообещал, что к 2000 году полезная нагрузка для вывода на геостационарные орбиты достигнет семи

тонн, а к 2003 году – восьми тонн…

Складывалось впечатление, что у «Протона» может остаться только одно преимущество: его рекордная надежность. Тем более что на рынке уже наметилось определенное снижение спроса на запуски: на арену выходили все новые и новые носители, и у заказчика появилась возм

ожность выбирать.

Составить конкуренцию прежде всего «Ариан-5» мог капитально модернизированный «Протон» с новыми разгонными блоками. Только вот миллиарды долларов, на которые была создана европейская ракета, Киселеву взять было негде. Потребовался очередной «мозговой штурм» его команды. В результ

ате от «Протона-К» осталась только… конфигурация, за исключением головного обтекателя. Вся начинка «Протона-М» оказалось новой. Важнейший этап второй модернизации «Протона» - создание «своего» разгонного блока «Бриз-М».

* * *

Последнее десятилетие ХХ века в Космическом центре имени Хруничева оказ

алось с большим знаком плюс. Наукоемкое высокотехнологичное предприятие доказало свое право быть лидером – причем, без натяжки, мирового прогресса. Этот несомненный факт в первую очередь связан с именем Киселева.

…29 апреля 1998 года Анатолий Иванович отметил 60-летие. К своему юбилею он был Героем

Социалистического Труда (1990), лауреатом Ленинской премии (1978), кавалером двух орденов Ленина (1983 и 1990), орденов Трудового Красного Знамени (1975), «За заслуги перед Отечеством» III степени (1996), лауреатом премии правительства России в области науки и техники (1996), доктором технических н

аук. Кингстонский университет в Великобритании избрал его почетным доктором инженерных наук. НАСА США удостоила своей высшей награды.

Да и у детей все складывалось ладно, скажем, дочь Инесса – сейчас директор одной из крупных международных программ Центра имени Хруничева.

Человек живет не только

ракетами и орбитальными станциями. Самым любимым моим увлечением является грибная «охота». Люблю встать очень рано, до рассвета, чтобы приехать на место первым. Когда ходишь один, можно не спеша полюбоваться грибами, осмотреться, определиться, куда именно пойти – от этого зависит успех.

Самое люби

мое место – Селигер, жемчужина России. Езжу туда около 30 лет, очень легко ориентируюсь, знаю заповедные места, откуда обязательно придешь с полной корзинкой. Обычно в таких походах меня сопровождают мои друзья – Исаак Матвеевич Липкин (бывший директор экспериментального завода имени Мясищева), глав

ный охотовед Олег Шапаев или егерь Юрий Кондратьев.

Люблю рыбалку, особенно зимнюю. Готов ради одного окуня или подлещика провести на льду полдня с моим другом, заядлым рыболовом Николаем Мясниковым. После рыбалки хорошо посидеть в русской бане и после выпить рюмочку-другую. В Москве ходим в баню п

о воскресеньям, вечером, – Липкин, Мясников и я. Спиртное категорически запрещено. Николай готовит баню с пихтовым маслом, заваривает прекрасный чай.

Особое место в моей жизни занимает охота. Конечно, сейчас уже не бегаю по болотам, а зимой за зайцами – не тот возраст. Зато как хорошо посидеть на в

ышке осенью перед закатом, послушать птиц, зимой любоваться сказочным лесом. Весной до сих пор хожу на глухаря, но больше – просто любуюсь просыпающимся после зимы лесом. Перестал стрелять лося, оленя, медведя – жалко…

С особой благодарностью отношусь к директору Селигерского охотохозяйства Н.П. П