Алла Тарасова

"Театральный дождь"

Имя Тарасовой остается в истории русского театра. Она, как мало кто, умела воплощать женскую силу, чистоту и красоту чувств, чего так не хватает нам всем в нынешней жизни.

Борис Пастернак писал в феврале 1957 года жене: "Марию Стюарт" покажут в этом сезоне. Для меня это менее безразлично, чем в предшествующих случаях, это все же в прошлом великий театр и участники, люди избалованные судьбой, много видевшие и много сделавшие... Вчера я с десяти до трех просидел во МХАТе. Тарасова играет с большим благородством и изяществом. Она совершенно овладела образом Марии и им прониклась, так что представление мое о Стюарт уже от нее неотделимо. Она уже реальное лицо, уже история. Обе очень большие, великие артистки... (Степанова играла королеву Елизавету. - В.В.). Мы слишком легко ко всему привыкаем, слишком скоро все забываем..."

Совсем нетеатральный человек Борис Пастернак был в те дни весь во власти таланта Аллы Константиновны.

По сей день Степанова, долгие годы игравшая с ней, вспоминает сцену шествия на казнь. В тяжелом платье, в прозрачной траурной вуали Мария - Тарасова торжественно прощалась со свитой и медленно направлялась к эшафоту. Шла королева... "Забыть это я не могу", - говорит сегодня А.И. Степанова.

Борис Пастернак посвятил Тарасовой строки:

То же бешенство риска,

Та же радость и боль

Слили роль и артистку

И артистку и роль.

Словно буйство премьерши

Через столько веков

Помогает умершей

Убежать из оков.

Сколько надо отваги,

Чтоб играть на века.

Как играют овраги,

Как играет река...

Цикл стихов "Вакханалия" навеян великим даром актрисы.

Долгие годы, десятилетия Тарасова была первой актрисой Художественного театра. Ей было восемнадцать лет, когда она сыграла Финочку в пьесе Зинаиды Гиппиус "Зеленое кольцо" и, что называется, наутро проснулась знаменитой.

"Это было одно из тех ярких художественных впечатлений, которые остаются на всю жизнь и ради которых стоит жить на свете", - писал ей спустя 20 лет знаменитый русский пианист А. Б. Гольденвейзер после посещения спектакля "Анна Каренина", всколыхнувшего в нем воспоминания о Финочке.

"Анна Каренина" стала событием государственного значения, критика дружно восхищалась Тарасовой. Пройдет более 40 лет, прежде чем "Анну Каренину" назовут спектаклем-фаворитом 1937 года.

Кто мог предвидеть, что спустя 50 лет "Анну Каренину" будут судить за то, что премьеру впервые в истории Советского государства отметили сообщением ТАСС, за то, что спектакль любил Сталин, использовавший успех театра в своих политических целях? Основываясь на эмигрантской критике 1937 года во время гастролей театра в Париже, в 90-е годы была напечатана

татья, резко критикующая спектакль.

Автор, естественно, того спектакля с Тарасовой видеть не мог. То, что нам сегодня доступно, - фильм-спектакль "Анна Каренина", снятый спустя 16 лет после премьеры, по мнению тех, кому довелось на ней присутствовать, не имеет никакого отношения к тому знаменитому созданию Художественного театра. Снимать спектакли тогда не умели, Тарасова была уже очень немолода, и театр просил никогда не показывать эту неудачную работу. Однако не так давно на телевизионном экране вновь появился старый фильм-спектакль, и великолепно сделанная с Вл. И. Немировичем-Данченко роль Анны Карениной была полностью дискредитирована.

А между тем Анна была одной из выдающихся работ актрисы. Тарасова играла ее с нерассуждающей страстностью. В ее Анне были красота и благородство, внутренняя сила и женская пленительность. Успех актриса имела огромный. Попасть на спектакль было невозможно, зрители простаивали ночами в очередях у театральной кассы.

"Анна Каренина" и "Враги" не только поддержали славу МХАТа, но и определили новую эпоху. Внутри театра это называли возрождением Художественного театра, хотя путь его был прежним: строгий реализм с лучшими традициями прошлого и с новой культурой. Стиль актерской игры - освобожд

нный от штампов и отживших наслоений. В этом "новом" Художественном театре Тарасовой было уготовано первое место. Ее Татьяна Луговая в горьковских "Врагах" была абсолютным совершенством. Даже неугомонные критики творчества Тарасовой вынуждены были умолкнуть. В ее независимой манере держать себя была особенная красота прекрасной ироничной женщины, сознающей и свою женскую власть, и свою человеческую беспомощность.

Эта тарасовская красота была покоряюща в роли Маши в "Трех сестрах", классическом спектакле МХАТа, на котором выросли все великие режиссеры нашего времени. Товстоногов и Эфрос, Любимов и Ефремов - все безоговорочно принимали те, старые "Три сестры" Немировича-Данченко. В Тарасовой - Маше была заразительная безоглядность чувств и ум дерзкий, насмешливый. Казалось, что это вершина ее великого искусства.

Но уже сыграв Машу, Анну Каренину, Татьяну Луговую, Тарасова поразила театральный мир в роли Юлии Тугиной в "Последней жертве", поставленной в 1944 году. Никто никогда, ни до ни после, так Тугину не играл. В ее Тугиной была душевная чистота, то тарасовское свойство, которое пленило Станиславского, когда он репетировал с ней Негину в "Талантах и поклонниках". Эта работа оставила след в душе актрисы. Но в "Последней жертве"

на сыграла не только чистоту и внутреннее достоинство, а нечто большее, что не укладывается в привычные рамки: в ней все время шла своя жизнь, глубокая и затаенная.

МХАТ был ее вечной любовью и смыслом существования. В ранней юности она много общалась со "стариками", благоговела перед ними. В начале 30-х годов ее мужем стал Москвин, этот брак длился около десяти лет. Она писала ему в этот период: "...да почему это так, вдруг Ванечка Москвин, тот Иван Москвин, которого я, будучи еще в гимназии, в Киеве смотрела с трепетом в "Вишневом саде", первый спектакль, который я видела в МХТ. Я помню, я была как зачарованная от всего, мама сидела со мной, у нас была ложа, и, как только занавес поднялся, она вынула платок носовой и так до конца..." (15 августа 1934 года).

Теперь Тарасова играла с Качаловым, Книппер-Чеховой, Леонидовым. Станиславский был ее партнером в "Дяде Ване", она считалась лучшей Соней в том старом спектакле, о котором слагали легенды. А потом, уже вернувшись из эмиграции - ее не было в России шесть с половиной лет, - постепенно выходила на авансцену времени и стала олицетворением женской красоты и всепоглощающих чувств. Ее любили многие поколения, киноленты с ее участием - "Гроза", "Петр Первый", "Без вины виноваты

" - смотрели и смотрят десятки раз. С ее именем связан не только триумф МХАТа 30-х годов, но и слава первой актрисы страны. Только спустя годы стало известно, как ей был ненавистен сталинский режим, которым она была обласкана.

Она умерла 5 апреля 1973 года, похоронили ее не на Новодевичьем кладбище, как бы положенном ей по рангу, а на Введенском, рядом с матерью, которую она боготворила и которая прожила с ней вместе всю жизнь.

Последней ролью Тарасовой была мать Валентины в пьесе Рощина "Валентин и Валентина" в режиссуре Олега Ефремова. Она еще репетировала Турусину в "На всякого мудреца довольно простоты", однажды у нее на репетиции разболелась голова, работу прервали, Алла Константиновна спустилась в зал, постояла в проходе, оглянулась на сцену и ушла.

Прощались с ней в театре, в котором она прослужила всю жизнь. Играли марш из "Гамлета" Гордона Крэга (Тарасова в молодости играла Офелию, находясь в "Качаловской группе").

Исполнилось сто лет со дня ее рождения.

Жаль, что МХАТ имени Чехова находился в это время на гастролях в США...

Имя Тарасовой остается в истории русского театра. Она, как мало кто, умела воплощать женскую силу, чистоту и красоту чувств, чего так не хватает нам всем в нынешней жизни.