Алексей Гапоненко

В России у нас как-то не хватило денег, и на выезд мы поехали без тренеров и врачей

Виталий Суворов отыскал в шестой лиге чемпионата Германии одного из самых удивительных российских легионеров – 33-летнего форварда Алексея Гапоненко – и поговорил с ним, как устроено дно немецкого футбола.

Клопп, физиотерапевт

Как и когда вы оказались в Германии?

– Это был сентябрь 2002 года. У меня была девушка, а ее родители – немцы. Мы с ней вместе учились в Омске (я – в университете физической культуры на кафедре футбола), потом дружили, я параллельно играл во второй лиге, в зоне «Восток» – сначала за омское «Динамо», потом за «Чкаловец-Олимпик». В какой-то момент ее родители вернулись в Германию, по-моему, это был 1999 год. А мы продолжали поддерживать отношения, и в итоге дело дошло до свадьбы. Но уехали мы не сразу: сначала решили закончить здесь университеты, а потом уже ее родители позвали нас в Германию.

Чем вы занимались там в первые годы?

– У меня была мысль продолжить футбольную карьеру, и мы начали искать менеджера. У моей жены один из родственников был знаком с человеком, который занимался этим, и нас познакомили, мы даже контракт с ним подписали. Он, кстати, параллельно еще занимался недвижимостью, футбол был его приработком. В итоге, дошли до того, что этот человек устроил мне смотрины в «Майнце», это 70 километров от Кайзерслаутерна, в котором мы живем, и тренером там тогда еще был Юрген Клопп.

Ого!

– Да, я там, кстати, успел пересечься с Ворониным и еще с одним литовцем… не помню, как его зовут, но помню, что он играл в своей сборной. Но там у меня не получилось. Вернее, как не получилось… Мне тогда было 23, но я еще вообще ничего не понимал по-немецки, только-только приехал. Плюс, последние полгода в России я был без практики, потому что заканчивал институт. Вышло так, что в «Майнце» я провел две тренировки со второй командой, Клопп посмотрел на меня и сказал: «Ты хорош, но мы не хотим брать еще одного легионера, попробуй пока поискать что-нибудь пониже уровнем». На самом деле мне надо было чуть понаглее там быть, а я очень скромно себя вел, тихим был. Мы просто совсем по-другому воспитаны.

Что было потом?

– Я нашел клуб в оберлиге, поиграл там. Потом еще в одном клубе из соседней земли, каждый день ездил туда на машине из Кайзера, выходило что-то около 30 километров. За те 10 лет, что мы тут живем, у меня было четыре полноценных команды, не считая просмотра в «Майнце». Тот клуб из соседней земли назывался «Кутцоф», у нас была серьезная команда, мы стали первыми в своей любительской лиге, пробились в Кубок Германии и даже сыграли против «Менхенгладбаха», там тогда еще Элбер играл, 2005 год. Потому что команда, которая выигрывает Кубок своей земли, пробивается уже в Кубок Германии.

Тех денег, что вы зарабатывали на футболе, хватало на жизнь? Или приходилось искать вторую работу?

– Не хватало, конечно, в наших лигах тут вообще у всех есть параллельная работа. Я же, кстати, в 2006 году… нет, в 2007-м приезжал в Россию на полгода во вторую лигу, в «Иртыш». Полсезона там поиграл и вернулся обратно. Зачем ехал? Подзаработать, так тогда сложились семейные обстоятельства, ребенок должен был родиться, и нужны были деньги. Но в России ничего заработать не получилось, никаких зарплат не было, говорилось одно – делалось другое. Тяжело было, если честно. Я понял, что больше так не могу, и вернулся в Германию. Тогда я еще играл только в футбол. А потом, три года назад выучился здесь на физиотерапевта и сейчас параллельно с футболом работаю в реабилитационном центре в Кайзере. Оплата у меня происходила так: большую часть брал на себя я, и чуть-чуть – государство. Хотя там разные программы есть: например, государство может полностью оплатить твое обучение, но после того, как ты устроишься на работу, ты должен будешь отдавать им какую-то часть зарплаты.

Сколько лет вы учились, чтобы получить диплом физиотерапевта?

– Три года. Было сложновато, конечно. Я не могу сказать, чтобы я уже в совершенстве владел немецким, хотя, конечно, почти все понимал. Где-то в середине учебы у нас уже началась практика – ездили по разным реабилитационным центрам, работали, смотрели.

Тот диплом, который вы получили в России, имел какой-то вес в Германии?

– Да, его признали, но не полностью – семь семестров мне зачли, а еще пять надо было доучиться. Но тут такая вещь: у меня в дипломе написано «Специалист по физической культуре». Но в Германии я не могу преподавать в школе только один предмет, каждый учитель должен брать себе как минимум два. Поэтому я и пошел учиться на физиотерапевта.

Укладка крыш, мини-автобусы

Расскажите о том клубе, в котором вы играете сейчас?

– Он называется «Морлаутерн», я здесь уже три года, и каждый год мы поднимаемся лигой выше. Но все равно любители. Сейчас сезон только начался, сыграли пять игр, идем на втором месте – были бы на первом, но сыграли два матча вничью, потеряли очки. От бундеслиги мы сейчас в пяти дивизионах. Если сравнивать чисто футбол, то наша вторая лига, конечно, посильнее. В региональных лигах почти все любители, все работают где-то еще. В нашем клубе, например, сразу несколько игроков занимаются тем, что укладывают крыши. У нашего спонсора здесь как раз большая фирма по укладке крыш, и вот он взял этих парней к себе. Иногда бывает такое, что кто-то устает на основной работе так, что потом отпрашивается у тренера, он все понимает. Штраф будет, только если ты никого не предупредишь и не приедешь. Тогда придется платить где-то в районе 20-30 евро. На прошлой неделе у нас одного парня так оштрафовали – правда, не за прогул, а за то, что ему красную влепили в предыдущем матче.

Как вам удается каждый год забираться дивизионом выше? Хорошее финансирование или что-то еще?

– Ну да, я думаю, что в той лиге, в которой мы играем сейчас, наш клуб – самый богатый. Ну или один из самых богатых. К нам перед этим сезоном, например, пришли из оберлиги, ландеслиги. То есть игроки по сравнению с другими командами, очень хорошие. Вполне есть шанс в этом году подняться еще выше.

«В региональных лигах почти все любители. В нашем клубе несколько игроков занимаются тем, что укладывают крыши»

У вашего тренера тоже есть вторая работа или только футбол?

– Есть, конечно, он в школе работает. Только не учителем, а что-то там по хозяйственной части. А раньше у каких-то американцев работал. С третьей лиги и ниже работают все. Это не второй российский дивизион, где ты считаешься профессиональным футболистом и получаешь приличную зарплату, ни о чем не думаешь.

Где вам было интереснее играть – во второй лиге России или в шестой – Германии?

– Конечно, если говорить об отношении людей к футболу, о болельщиках – в Германии. На дерби у нас может собраться до тысячи болельщиков, и они так классно поддерживают, что ты реально понимаешь, как много для них это значит. Когда я возвращался в Россию, там на матчах было человек 300, и они даже не поддерживали, а наоборот, портили настроение.

Как вы добираетесь до гостевых стадионов?

– Расстояния не очень большие, километров 40, так что в основном все едем на своих машинах. Выезжаешь на автобан – и погнали. Правда, сейчас наш спонсор выделяет нам два мини-автобуса – по 12-13 мест – и мы на них передвигаемся. Вообще с организацией все в порядке: естественно, нас полностью экипируют, у нас хороший стадион и прочее. Во второй российской лиге тоже, конечно, все нормально, но случаются какие-то дикие истории. Например, однажды денег не хватило, и мы на выезд поехали без тренера и без врачей. 13 человек, за тренера был старший. У медиков взяли какие-то коробки, лекарства и поехали. В Германии, конечно, такое невозможно.

В «Морлаутерне» у вас есть контракт?

– Да. А в низших лигах ты обычно просто пишешь заявление: «Прошу принять меня в клуб». Там как правило вообще никаких денег нет, но регистрироваться надо, чтобы была страховка. А в наших лигах и выше уже есть контракты.

Если клуб из четвертой лиги захочет вас переманить, ему нужно будет выплачивать какую-то сумму?

– Если есть контракт – да. Когда я переходил в этот клуб, за меня, по-моему, 2 тысячи евро платили. Не знаю, как это правильно называется – вроде отступные. Считают, сколько я пробыл в клубе, сколько они потратили на мою форму, какие-то организационные штуки, получилось две тысячи.

Деревенька, газеты

Сколько дней в неделю вы тренируетесь?

– Три-четыре. А когда идет подготовка к сезону, то каждый день. Все-таки если ты получаешь в клубе деньги, это тебя обязывает добросовестно готовиться к матчам. А в лигах пониже, там, где не платят, может быть и по две тренировки в неделю.

В «Морлаутерне» вы единственный легионер?

– Нет, есть два турка, парень из Туниса. Они все где-то неподалеку родились, сейчас учатся в университете и параллельно играют. Тренеру нашему без разницы: немец, не немец, главное, чтобы играл. Такая интернациональная команда и очень дружная. На Рождество, например, мы все собираемся, идем в ресторан или на какое-нибудь мероприятие. Перед сезоном новые игроки тоже, говоря по-русски, проставляются. А после каждой игры мы обязательно остаемся на стадионе – у нас прямо на территории есть что-то типа бара, мы там сидим, обсуждаем матч, какие-то новости.

Сколько вмещает стадион, на котором играет «Морлаутерн»?

– У нас тут два поля: одно травяное, другое – хард, земля, грубо говоря, на котором мы играем в непогоду, чтобы не убить зеленое поле. Люди встают по периметру на возвышении, три тысячи там не поместится, но одна-две – вполне. Билет стоит 4 евро, по-моему, но женщины платят только 50%, а для детей вход вообще бесплатный. Я уже говорил, что на дерби собирается тысяча, на обычные матчи – человек 400. Опять же зависит от того, против кого ты играешь. На мой бывший клуб – тот, в котором мы однажды играли с «Гладбахом», – почти всегда приходило по тысяче человек, несмотря на то, что это была небольшая деревенька. Очень праздничная атмосфера, были такие верные фаны, мы после каждый игры их приветствовали.

Бывает такое, что вас узнают на улице?

– Буквально несколько дней назад было! Я в магазин зашел в городе, а мне один парень говорит: «Я тоже работаю физиотерапевтом в одной команде, читал о тебе в газетах, привет!» Классно было. Тут же почти все следят за футболом, мне это и нравится. Например, на каждый матч приходят репортеры из местной газеты, пишут про все игры, берут интервью. У меня тоже брали, когда я только-только приехал – я как раз в дебютном матче два гола забил. Трансляций правда нет, только если на YouTube какие-то отрывки выкладывают. По телевизору показывали опять же только тот матч против «Гладбаха», по первому каналу.

В «Морлаутерне» есть дубль, молодежка или что-то вроде того?

– Да-да, есть детские команды разных годов, вторая команда, которая играет лигой ниже. Даже ветераны есть, которые играют в отдельном турнире. То есть такой большой клуб на самом деле, много уровней. А основная команда у нас молодая – средний возраст где-то 25 лет. Но я сейчас многих не знаю, перед сезоном пришло человек 10, а я уже три месяца не играю из-за травмы.

Та молодежь, которая приходит в ваш клуб, мечтает когда-нибудь оказаться в бундеслиге? Или для них это просто увлечение, возможность приятно провести свободное от учебы время?

– Сложно сказать. Для того чтобы попасть в первые лиги, надо очень много тренироваться, должен быть талант. У нас вот был один паренек, прямо очень техничный, но совершенно без головы, какой-то дурью занимался. Вряд ли, есть те, кто мечтают о бундеслиге. В четвертую, третью – это да, всем бы хотелось.

На матчах шестой лиги бывают скауты?

– Да, конечно, смотрят молодых парней. Команды из бундеслиги иногда подписывают и 14-летних игроков. В этом плане тут все очень хорошо все работает.

Бесчастных, китайцы

Мы часто слышим о том, как здорово ЧМ-2006 повлиял на немецкий футбол. Повлиял ли он на низшие лиги?

– Да нет, я ничего такого не заметил. Футбол и раньше был популярным, а стадионы отстраивали ведь только у больших клубов. В Кайзере, например, к главному городскому стадионы надстраивали трибун еще на 10 тысяч, но вторая лига все равно не заполняется так же, как первая. А те, что ниже, тем более.

Что больше всего удивляло вас в Германии, когда вы только-только приехали?

– Разминка, наверное. В России мы просто бегали по кругу столько, сколько тренер скажет. Можно хоть час бегать, устанешь, вспотеешь весь, и только потом тренировка. А здесь тебе дают 15 минут, и ты сам за себя отвечаешь. Пробежался, сделал упражнения, разогрелся. То есть подход такой: в первую очередь это надо самому тебе. Мне кажется, так и должно быть. Это профессионально. А если говорить о жизни, то все банально: я долго не мог привыкнуть к тому, что тут все улыбаются. Абсолютно все. Тут даже отказывают с улыбкой: «Извините, мы не можем вам помочь» – и таким добрым-добрым взглядом на тебя смотрят. В магазин приходишь, на кассе снова улыбаются. А в России смотрят так, будто ты у них полмагазина украл. Ко мне первое время постоянно подходили знакомые и удивлялись: «Что ж ты такой хмурый?» А у нас просто менталитет другой, да и что улыбаться, когда у меня в то время то денег не хватало, то еще что.

«Бесчастных говорил: «Футболисты, которые играют в первой лиге – это несчастные люди». Я всегда думал: а люди, которые во второй – кто они?»

Самый забавный случай, который произошел с вами в любом из немецких клубов?

– Это произошло не со мной, но все равно. Помню, как один раз к нам в «Кутцоф» привезли на смотрины целый автобус китайцев – они все были студентами из университета в соседнем городе, тихие такие. Мы тогда очень смеялись. Десять китайцев высыпали на поле, бегали, как угорелые. Но никто в итоге не остался, уровень все-таки не тот.

О том времени, когда вы играли в России, вы вспоминаете с улыбкой или стараетесь не вспоминать вообще?

– Конечно, когда я вернулся в 2007-м на полгода в Омск после шести лет жизни в Германии, это был серьезный такой контраст. Но я не могу сказать, что все было так плохо. Хотя я люблю вспоминать фразу Бесчастных, который говорил: «Футболисты, которые играют в первой лиге – это несчастные люди». Я всегда думал: а люди, которые играют во второй – кто они? Но молодые игроки вполне могут вырасти из второй лиги и пробиться выше, хотя это и сложно. Просто проблема в том, что люди там другими вещами занимаются. Понятно, что и про договорняки я разговоры слышал. Правда, я тогда еще молодой был, меня в это как-то не посвящали – все решали уже взрослые дядьки. Но не пойман – не вор, что поделать.

Вы сказали, что уже три месяца не играете из-за травмы. Что это за травма и когда вы вернетесь а поле?

– Крестообразные связки, прооперировали еще в середине лета. Вернусь только к зиме, а там посмотрим, что будет дальше. У меня же и возраст еще: завтра исполняется 33 (интервью состоялось 9 сентября – прим. Sports.ru). Я уже три раза здесь ломался. В первый раз было не так серьезно, поэтому оплачивалось все по обычной больничной карте. Потом были проблемы с мениском, это уже по страховке. Клуб платит специальный налог на «Рабочие медицинские случаи», и когда случаются травмы, из этой суммы все оплачивается. А буду ли я дальше играть в футбол – я пока не знаю. Может быть, попробую тренировать, но сложно сказать – в любом случае, работа физиотерапевтом уже стала для меня основной, так что не пропаду. И, кстати, если футболистом в Россию мне уже точно бессмысленно ехать, физиотерапевтом я бы там с удовольствием поработал, если бы какой-нибудь клуб захотел меня пригласить.

Характер

Что в немецком футболе вам нравится больше всего?

– То, что они всегда играют до конца, до последней секунды. Я помню в один из моих первых сезонов в Германии мы играли с командой, которая шла на первом месте и в случае победы поднималась выше, а мы тогда плелись где-то в середке. И вот за пятнадцать минут до конца мы проигрываем 4:1, но вместо того, чтобы успокоиться, все наши игроки так заводятся, так летят в перед, что за пятнадцать минут мы забиваем три гола, играем 4:4, и не даем той команде прорваться выше. У них просто траур был, они весь сезон работали как проклятые, но расслабились в последние минуты и остались ни с чем. В России такого практически не бывает. Та команда, которая проигрывала, скорее всего просто остановилась бы и перестала играть, а другие спокойно бы вышли. А здесь – характер. И это мне дико нравится.