Александр Снетков
«Бойцов ОМОНа нужно защитить»
Этот человек 12 лет прослужил в группе захвата оперативного полка милиции ГУВД Ленгорисполкома, был одним из инициаторов создания «милицейского спецназа» – прообраза современного ОМОНа, стоял у истоков частного охранного бизнеса в Санкт-Петербурге. Сегодня Александр Снетков возглавляет Ассоциацию «Защита» – Межрегиональное некоммерческое партнерство по охранной деятельности.
Для того чтобы установить памятник бойцам спецназа России, осенью 2004 года в Петербурге объединились представители силовых спецподразделений. Тогда же под данный проект была учреждена общественная организация «Спецназ – память и слава», руководителем которой избрали Александра Владимировича Снеткова, более известного среди питерских спецназовцевпод отеческим именем Батя.
Этот человек 12 лет прослужил в группе захвата оперативного полка милиции ГУВД Ленгорисполкома, был одним из инициаторов создания «милицейского спецназа» – прообраза современного ОМОНа, стоял у истоков частного охранного бизнеса в Санкт-Петербурге. Сегодня Александр Снетков возглавляет Ассоциацию «Защита» – Межрегиональное некоммерческое партнерство по охранной деятельности.
Александр Владимирович, чем была продиктована необходимость создания милицейского спецназа в относительно спокойные 80-е годы?
– Вообще-то оперативный полк милиции при ГУВД Леноблгорисполкома появился в нашем городе в конце 40-х годов. Отряд же особого назначения впервые был создан «под Олимпиаду» – для обеспечения безопасности спортсменов и на случай возникновения каких-либо экстремальных ситуаций, вроде захвата заложников. После московского мероприятия он был расформирован, однако вопрос о создании подобного рода подразделения вскоре подняли снова. Возникла потребность в профессионалах, имеющих хорошую физическую и моральную подготовку, которые могли бы выполнять задачи в экстремальных условиях. В то время милиционеров такого уровня не было: в основном работали отдельные группы захвата, однако в случае всевозможных ЧП прибегали к помощи военных. Поэтому я был одним из инициаторов создания именно отдельного милицейского спецподразделения: все-таки задачи по освобождению заложников не должны превращаться в какие-то боевые операции: их должны выполнять профессионалы – четко, «без пыли и шума».
Чем занималась ваша группа захвата роты оперативного реагирования?
– По сути дела, мы выполняли задачи современных групп СОБР и «Град»: принимали участие в освобождении заложников, проводили операции по задержанию особо опасных преступников. Люди, с которыми я служил, работали не ради денег, а за идею. У нас был особый боевой дух. На сегодняшнем поле рыночных отношений сохранить его крайне сложно…
Наверное, этого «рынка» тогда не хватало в плане материального оснащения?
– Это-то да. Как всегда, не хватало денег, внимания и возможностей. Впрочем, профессионалы всегда требуют к себе большего внимания.
Вы принимали участие в более чем 300 операциях. Наверняка случались и трагедии, и курьезы…
– Трагедией я считаю ту горестную операцию по освобождению самолета, захваченного семейством Овечкиных. По-моему, это один из самых ярких примеров того, что бывает, когда на выполнение задания идут неподготовленные люди, да еще с низким техническим оснащением. Бывали, естественно, и курьезы. Помню, как-то наш экипаж откомандировали в Петрокрепость: поступил сигнал о том, что неизвестные обстреляли рефрижератор. По дороге мы встретили потерпевшего водителя и убедились, что по его машине действительно была выпущена автоматная очередь. Приняли решение идти на задержание собственными силами. Парень нам показал место, где произошел инцидент. Следы на снегу, оставленные злоумышленниками, привели нас на одну из дач местного садоводства. Заглянули мы в окно и увидели: четверо людей в немецкой форме чистят оружие, смотрят телевизор и под пивко с интересом обсуждают свою «вылазку». Помощь мы вызывать не стали, штурмовали их «штаб» самостоятельно. Естественно, всех задержали, изъяли большое количество эсэсовского оружия, амуниции, формы. Но поскольку в экипаже нас было только трое, дотащить это все мы не могли. Поэтому часть формы надели на себя (своя-то у нас в то время была еще ничем не примечательна – черная, без знаков отличия), а еще часть повесили на этих «немцев». Поставили задержанных на корточки, и – вперед, гусиным шагом до ближайшего отделения. И вот представьте себе сцену: в два часа ночи открывается дверь местной милицейской части и дежурный, пожилой мужчина, видит, как в помещение заходят семеро вооруженных с ног до головы людей, экипированных в немецкую форму времен Великой Отечественной войны. Немая сцена…
Вернемся в наше время. Из всех видов спецназа милицейский, что называется, стоит ближе всего к народу. Но почему-то именно ОМОН, который призван этот самый народ защищать, у нас, мягко говоря, недолюбливают…
– Этот вопрос я бы в первую очередь адресовал государству. Ведь каждое спецподразделение, в том числе и ОМОН – это инструмент власти, которым она пользуется по своему усмотрению, в том числе и по отношению к людям. И отношение это, наверное, не всегда корректно. Именно государство должно ставить более грамотные и четкие задания перед бойцами, а не подходить ко всем с точки зрения «серая шинель да железный щит». Что касается самих бойцов спецподразделений, то их позиция жестокости объясняется полной незащищенностью со стороны державы. Все-таки человек не инструмент в прямом смысле слова: он так же, как и другие, хочет жить, любить, реализовывать какие-то свои планы. Поэтому омоновец, который идет защищать других людей, должен в первую очередь сам быть защищен должным образом. У нас же все наоборот: небольшие зарплаты плюс полная неизвестность: а что будет со мной, с моей семьей, если я получу увечья? К тому же, сегодня размыто само понятие – что и кого мы защищаем. Особенно ярко это проявилось в Чечне. И эту озлобленность и непонимание бойцы переносят на демонстрантов – приверженцев всяких новомодных течений. Впрочем, эти проблемы касаются не только ОМОНа, но и бойцов «Града», «Тайфуна», СОБРа и других спецподразделений.
Почему именно этим людям вы решили поставить памятник?
– Установка памятника не была только моим личным решением. Я руковожу проектом «Спецназ – память и слава», который как раз инициировали общественные организации, принявшие решение воздвигнуть монумент бойцам спецподразделений России. Я думаю, что необходимо место, где ребята, служащие и отслужившие в спецназе, могли бы встретиться, пожать друг другу руки, возложить цветы тем, чьи могилы разбросаны по всей стране. И, в конце концов, порадоваться за тех, кто вернулся из служебных командировок невредимыми.
