Александр Ширяевец

Биография

Ширяевец (Абрамов) Александр Васильевич (2[14].04. 1887—15.05.1924), поэт. Родился в с. Ширяево-Буерак Сызранского у. Симбирской губ. в семье бывшего дворового-крепостного.

Учился в земской школе с. Бинарадка Самарской губ., закончил церковно-приходскую школу в с. Ширяево. Проучившись 2 года в Самарском городском училище, будущий поэт вынужден был оставить после смерти отца учебу за отсутствием средств к существованию. В 1905—1922 почтовый чиновник в Средней Азии.

Первые стихи и рассказы Ширяевца появились на страницах ташкентских газет и журнала «Туркестанский курьер».

Уже в ранних стихах, преодолев влияние символистов, поэт обращается к народно-песенной традиции. Восточные мотивы («Пески», «Голодная степь») выдержаны в напряженно-сдержанном тоне, и если этим стихотворениям свойственна созерцательная отстраненность, то стихи, посвященные родному Ширяеву и Волге, исполнены в плясовом ритме, здесь проявился безудержный темперамент поэта, лихость, «разинщина» и «кудеяровщина». В 1912 начинается переписка Ширяевца с Н. Клюевым, который оказал огромное воздействие на поэта своими стихами и письмами.

Стихи Ширяевца произвели сильное впечатление и на С. Есенина, который писал ему: «Извините за откровенность, но я вас полюбил с первого же мной прочитанного стихотворения… Вы там вдалеке так сказочны и прекрасны». Ширяевец, еще не будучи лично знакомым с Клюевым, Есениным, Клычковым и П. Карповым, органически вошел в «крестьянскую кузницу», духовным лидером которой был Клюев. В 1915—17 выходят 4 книги поэта: «Богатырь», «Запевка», «О музыке и любви», «Алые маки». В этих книгах буйствует сказочная, природная русская стихия

(«Есть ли что чудесней / Жигулей хребтов! / А какие песни с барок и клетов! / А какие сказы ходят с голытьбой! / Услыхал и сразу / Закипел гульбой!.. / С озорной волною / В эту синь и ширь! / Добывал бы с бою / Новую Сибирь…»).

Взгляд поэта устремляется и во времена Золотой Орды, и еще дальше — к эпохе половецких набегов на Русь и походам русских князей в Великую Степь

(«Не одна Ярославна заплачет! / Пьет Каяла багряную муть — / Захлебнулась! А птицы маячат — / Жадным клювом бойцов полоснуть…»).

Когда В. Ходасевич упрекнул Ширяевца в том, что в своих песнях поэт воспевает народ, которого «скоро не будет», и советовал ему: «…быт наших стихов уже почти кончен, возврата к нему не будет. Прощайтесь-ка с ним — да и в дорогу!», — Ширяевец ответил ему письмом, которое можно оценить как своеобразный творческий манифест поэта: «И что прекраснее: прежний Чурила в шелковых лапоточках с припевками да присказками, или нынешнего дня Чурила, в американских щиблетах, с Карлом Марксом или “Летописью” в руках, захлебывающийся от открывающихся там истин?.. Ей-богу, прежний мне милее!.. Ведь не так-то легко расстаться с тем, чем жили мы несколько веков! Да и как не уйти в старину от нынешней неразберихи, ото всех этих истерических воплей, называемых торжественно “лозунгами”… Может быть, чушь несу я страшную, это все потому, что не люблю я современности окаянной, уничтожившей сказку, а без сказки какое житье на свете?..» И в последний год жизни Ширяевец подтвердил своими стихами, что эти слова — не декларация, а жизненная, духовная, творческая суть поэта:

«Никогда старина не загаснет: / Cлишком русское сердце мое.. / Позабуду ли песни на Клязьме! / Как я мчался с тяжелым копьем… / Вечевые прибойные клики! / Ветер Волхова вздул паруса! / То палач я, то нищий калика / То с булатом в разбойных лесах… / Не припомню, какого я роду, / Своего я не помню села… / Ускакал я в бывалые годы, / Старь родная меня занесла».

В 1917 он писал: «Я жду, что скажет не фабричная, считающаяся только с Карлом Марксом Русь, а Русь деревенская, земледельческая, и заранее отдаю ей мои симпатии, ибо только в ней живая сила». В 1922 Ширяевец приезжает в Москву, где сталкивается с явным неприятием его творчества еврейскими большевиками. Цензура не пропускает в печать его лиро-эпическую поэму «Мужикослов», а сам он, вступивший поначалу в группу пролетарских поэтов «Кузница», исключается из нее в результате ощущаемого явного творческого несоответствия декларациям группы и стихотворным упражнениям ее членов. «Я сын крестьянской полевой Руси, а не той, которая проповедуется в сферах», — отчеканил поэт в письме к П. Я. Заволокину. После долгих мытарств, наконец, вышла в Москве последняя книга стихов Ширяевца «Раздолье».

Куняев С.