Александр Лаэртский

Биография

Песни Александра Лаэртского (Уварова) стали известны гораздо раньше, чем он сам. Впечатлительные подростки прислушивались к кассетной матерщине, а дипломированные филологи завидовали богатой фантазии певца и его нестандартному подходу к родному языку.

Детства моего чистые глазенки

- Я сегодня слышала мнение, что вы застряли в детстве. Вы согласны с этим?

- Когда мне кто-то говорит: мол, Саша, пора взрослеть, я выхожу из себя. Что значит взрослеть? Отрастить мозоли на попе, купить солидную машину и с деловым видом ездить на дачу пить там безалкогольное пиво? Взрослеть нельзя! Взросление - это противоестественный процесс для психики. Тушки наши бренные, конечно, взрослеют. А психику не трогайте! Если психика моя молода, то и тело будет ощущать себя молодым. Да я «солнышко» на турнике кручу!.. На самом деле ребенок рождается ангелом. Он чувствует, знает и понимает гораздо больше, чем его мама глупая… Именно поэтому некоторые мамы своим дочкам так косички заплетают, что у тех глаза на лоб лезут. Все, что связывает нас с детством, - это такая вещь, которую ни под каким давлением нельзя рубить. Даже если мы все будем дряхлыми, с костыльками под мышками, все равно внутри каждого из нас должен быть ребенок.

- Правда ли, что вы пишете книгу для детей?

- Правда. Сейчас я работаю над книжкой про Канарейку Чирик, она будет большая и толстая (я книжку имею в виду). Дело в том, что я годами работаю над одной детской книжкой.

Из песни слова не выкинешь

- Что вы читаете?

- Я в этом смысле совершенный тюфяк: мне нравятся старые вещи - Чехов, Гоголь. Я с трудом воспринимаю новые литературные явления. Например, появилась женщина по фамилии Улицкая. Да я даже читать это не буду, мне это не интересно! Что мне, Саше Лаэртскому, может рассказать женщина с фамилией Улицкая такого, что меня бы зацепило?! Ну, я читал Сорокина, и это доставило мне некое удовольствие, скрасило мои будни. Но не больше. А вот когда читаешь Чехова, то буквально чувствуешь запахи! Это задевает уже не интеллектуальную, а эмоциональную сферу.

- Значит, Пелевин или Лимонов от вас далеки…

- Лимонов замечательный писатель, очень сильный, но его политические амбиции смешны и неуклюжи, и, главное, совершенно бесполезны.

- Чья поэзия вам ближе?

- Скажу честно, я не умею воспринимать стихи «с листа». А все мои любимые поэты, к сожалению, уже умерли и не могут мне прочитать свои сочинения… Я уверен: когда автор сам читает свое произведение - это самое лучшее. И пусть говорят, что Есенин читал вульгарно. Если человек меня резвит, если я углубляюсь в его творчество и мне это доставляет удовольствие, этого достаточно, чтобы я его уважал. Общественное мнение меня не волнует. И если кто-то скажет, что Сорокин - дерьмо, я проигнорирую это мнение хотя бы потому, что когда-то книги Сорокина отвлекли меня от рутины. В своих оценках я основываюсь только на субъективных ощущениях.

- По логике сейчас нужно поговорить о музыкальных пристрастиях.

- Я слушаю очень хорошую музыку и делаю это на очень качественной аппаратуре. Буквально позавчера у меня появился на видео последний концерт Nazareth - это одна из моих любимых групп. А так я слушаю музыку достаточно широкого диапазона - от Шаде и Чика Кориа до Маркуса Уильяма. Я коллекционирую модные записи, я разбираюсь в технике. (Несколько иронично.) У меня есть студия своя.

- В свое время ваша авторская радиопрограмма «Монморанси» была довольно популярна, до сих пор находятся люди, которые мечтают о ее возвращении в эфир. А расширить аудиторию, пробиться на телевидение вы не хотите?

- Вы же видите, насколько прискорбная сегодня ситуация на нашем телевидении. Там нужно иметь не вход, а брешь, пробитую огромной кувалдой. Нужно избавиться от нынешней администрации каналов, может быть, даже с помощью убийства, и создать четыре государственных телеканала. Четыре, один из которых должен быть спортивным, второй должен быть посвящен жизни животных (может быть, в дальнейшем он сможет совмещать свои функции с телеканалом «Культура», а может быть, «Культура» останется самостоятельной), и еще один должен быть информационным, но без политической аналитики. Без этих умных глаз за очками.

- А музыкальное видео на какой из этих каналов определите?

- Клипов тоже не будет! Клипы - это же совершенно сиюминутное явление, а музыкальное телевидение - это дискредитация музыки. Для этого есть DVD, есть стереоиздания концертов, которые нужно слушать с хорошим звуком. А трансляция клипов по ТВ - это прежде всего «откат бабок», то есть, попросту говоря, откровенное взятничество. Посмотрите, кого мы считаем за хороших музыкантов из-за этой финансовой политики. Злобную женщину Ларису Долину, против которой я ничего не имею, но энергетику которой чувствую безошибочно. И я прекрасно понимаю талант и даже гениальность Аллы Борисовны Пугачевой, но она поет зло. У нее злая энергетика, и люди, которые этого не чувствуют, либо себе лгут, либо они просто дубины.

- А свою музыку вы считаете доброй?

- Конечно. Не то что доброй - это просто живительная струя гуманизма. (Улыбается.) И каждый, кто ее потребляет, будет вечно жив и молод.

- Сегодня на концерте вы пели много песен, которым больше пятнадцати лет, некоторые из них - с «культового» вашего альбома «Пионерская зорька». Сейчас вы эти песни поете ради слушателей, которые хотят их слышать снова и снова, или считаете, что ничего лучше с тех пор не написано?

- Скажу честно, некоторые песни тех времен, например, про комсомолку в юбочке короткой, меня дико бесят. Я считаю, что ситуация, когда тот период давно прошел, скаутов всех перебили, а мы все еще «зависаем» на комсомолках, сродни той, как если бы мы достали сейчас свои старые пеленки и начали в них писаться. Но есть песни, которые нельзя не петь. Я не имею права про свое творчество говорить, что оно не стареет, но эти песни - как аппликации, накладываются на любое время.

- Почему вас, судя по вашим песням, так интересуют несчастные немолодые российские тетки?

- А что же мне - о маленьких лошадках петь? Надо ведь рассказывать о том, что мы видим, высказывать свою точку зрения на это - может быть, она будет ошибочна, но она будет.

- У вас когда-нибудь были проблемы из-за использования в текстах ненормативной лексики?

- Употребление этой лексики на концертах - это только энергетический выплеск. Здесь очень много зависит от интонации. А вот что касается печатной формы изложения своих мыслей - тут очень серьезная проблема. То, что естественно звучит вслух, может резать глаз на бумаге. Вообще же об использовании мата я могу сказать, используя изречение все того же Сорокина: «Мат должен быть окультурен. Только в этом случае он потеряет ту агрессивность, которая ему присуща». Это очень правильные слова. Мат ведь есть, и с ним надо мириться. И отношение к этой лексике лучше менять не через восприятие этих слов на дверях сортира, а через искусство.

- А вы хотели бы, чтобы ваши стихи были изданы солидным поэтическим сборником в уважаемом издательстве?

- Честно? Хочу. У меня очень много предложений, касающихся издания каких-то брошюрок, а я хочу, чтобы все было солидно. Как собрание сочинений Льва Николаевича Толстого. Но я бы не все свои стихи издал, конечно. Я считаю, в поэзии не нужно упоминать фигурантов каких-то незначимых событий - будь то политических или социальных. Поэзия - штука монументальная, все сиюминутное при издании из нее должно быть отсеяно. Чтобы ты взял книгу в руки и почувствовал, что это - вечное.

Почему люди не летают?..

- Свою первую профессию орнитолога вы окончательно оставили?

- Я достиг той стадии, когда понимаю, что любой профессиональный подход к живым тварям, будь то птицы или человек, - это нечто холодное и отстраненное. Сейчас я люблю всех душой - в том числе птиц и людей. И я не могу их препарировать с научной точки зрения. Понимаю, что это может показаться странным, но у меня сейчас живут две птицы, японские амадины - крохотные пуганые твари с мозгом, как у креветок. По сути своей эти птицы не могут быть приручены, но у меня они едят с рук хлеб, садятся на пальцы и даже могут греть мне ухо.

- Наверное, это оттого, что работа с животными вообще делает людей добрее.

- А я считаю, невозможно быть профессионалом - и при этом плохим человеком. Любая профессия подразумевает внутреннюю доброту, в противном случае это лицедейство, а лицедейство - тяжкий грех.

- На концерте прозвучала шутка, что вы «крупноколиберный ученый».

- Да, потому что занимался изучением птиц колибри. Дело в том, что это исчезающий вид, и в ближайшем времени мы лишимся этих замечательных живых существ. И я понял, что им не выжить без моей поддержки, без моей мускулистой татуированной руки… Хотя до того я специализировался по горным птицам. Кстати, могу вам объяснить, почему наши голуби никогда не садятся на деревья: они - горные птицы по происхождению.

- Чему мы можем научиться у птиц?

- На самом деле птицы - универсальные существа. Они умеют все: летать, ходить, плавать. Кроме того, птица - это универсальный компас. В свое время мне предлагали работать в Академии наук над проектом, касающимся проектирования авиамаршрутов на основе миграции перелетных птиц. Птицы ведь существа интуитивные, они выбирают наиболее удобный и безопасный маршрут. И когда скотина Буш начал бомбить Ирак, то огромное количество перелетных птиц там полегло, потому что у них оказалась сбита навигация (правда, об этом старательно умалчивают).

- А музыке вы, ученый-орнитолог, когда-нибудь учились?

- Я ученик профессора Стембольского, я брал у него уроки игры на гуслях, инструменте, совершенно несправедливо забытом. У меня даже есть несколько сольных инструментальных пластинок, правда, они были выпущены в Чехии и под другим именем.

- Скажите, Лаэртский - это псевдоним или все-таки ваша настоящая фамилия? Об этом столько споров идет.

- Это не псевдоним. Дело в том, что сейчас я проживаю под фамилией жены: меня очень озадачил вопрос, почему происходит такая дискриминация в браке. Всегда женщина берет фамилию мужчины, а я решил сделать наоборот. Так что в паспорте у меня сейчас фамилия жены (мы вместе уже пятнадцать лет), но настоящая моя фамилия, безусловно, Лаэртский.

- Мы сегодня довольно много говорили о том, что раздражает, мешает. А что вас радует?

- Ну, например, меня серьезно порадовал магазин оружия напротив «Вавилона». Там я увидел винтовку «Иж» - такую, какие раньше были в тирах - с оптикой, и по очень невысокой цене. Мы закупили десять этих винтовок; одну, правда, уже подарили одной ижевской гражданке, которая нам очень понравилась, и остальные раздарим, потому что друзей у нас много.

- А вы сами-то в птиц и животных не стреляете?

- Нет, что вы, ни в коем случае. Любая охота у нас заканчивается выпиванием различных напитков и всеобщим весельем… Что еще радует? Что наступает лето. Что много еще нормальных людей, которые что-то соображают, которые иронично (именно иронично, а не агрессивно) относятся к «Фабрике звезд» и тому подобным явлениям. И что у нас у всех большие перспективы в будущем.