Александр Голубев

Потом нам сказали: «Забудьте, где были и что делали!»

Мне было сказано, что предстоит загранкомандировка, что вылет – сегодняшней ночью. «Поезжайте в Балашиху, принимайте людей, - сказали мне в завершение. - Вопросы есть?» «Есть, - говорю - а люди с языком?» Руководитель Комитета госбезопасности сказал так: «Александр Титович, я от вас скрывать не буду – вашим языком будут автомат и гранаты!»

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА

Генерал-лейтенант Александр Титович Голубев - заслуженный сотрудник органов внешней разведки Российской Федерации. Родился в 1936 г., в органах госбезопасности - с 1959 г., в 1964 г. окончил ВКШ КГБ, во внешней разведке – с 1969 г. Неоднократно выезжал в долгосрочные заграничные командировки, прошел должности от оперативного работника до резидента, возглавлял ряд крупных оперативных подразделений центрального аппарата. Награжден четырьмя орденами.

В настоящее время – старший консультант Службы внешней разведки, председатель Совета ветеранов СВР.

- Александр Титович, главу «Генерал Голубев», опубликованную во втором выпуске книги «Тайные информаторы Кремля», иллюстрирует ваш снимок – вы в солдатском бушлате с погонами старшего сержанта, в каске, с автоматом... Написано, что это Баграм, 1979 год. Почему вы, сотрудник политической разведки, оказались в Афганистане под таким «прикрытием»?

- Там я оказался потому, что уже работал в одной из стран этого региона, после командировки занимался этим здесь, в Центре, и хорошо это направление знал. Во-вторых, еще в 1967 году я был послан на КУОС – открою секрет, были такие курсы усовершенствования оперативного состава для подготовки спецназа нашей службы. Из прошедших эти курсы формировался тот самый «Вымпел», о котором уже немало написано... В конце ноября 1979 года нас, будущих участников операции, собрали в Ясенево, в штаб-квартире 1-го Главного управления КГБ СССР, то есть разведки. Собрали, поговорили...

- Насколько неожиданным оказалось для вас услышанное?

- Ничего неожиданного уже не было - я занимался этим регионом, знал, что там назревает... Было понятно, что если мы туда не войдем, то туда войдут другие, и не известно, чем приход этих других закончится для нашего государства. Кстати, жизнь доказала правильность этой оценки.

- Кто с вами тогда беседовал?

- Первый заместитель начальника Службы – хорошо вам знакомый генерал Кирпиченко, другие руководители. Вадим Алексеевич вскоре сам отправился в Афганистан, был одним из разработчиков и консультантов по этим делам... Потом мне было предложено поехать на Лубянку, где меня приняло руководство Комитета госбезопасности.

- Тот же вопрос: кто именно?

- Высшее руководство - я не хочу называть фамилий. Мне было сказано, что предстоит загранкомандировка, что вылет – сегодняшней ночью. «Поезжайте в Балашиху, принимайте людей, - сказали мне в завершение. - Вопросы есть?» «Есть, - говорю - а люди с языком?» Руководитель Комитета госбезопасности сказал так: «Александр Титович, я от вас скрывать не буду – вашим языком будут автомат и гранаты!»

- Какое настроение было у вас после всего услышанного?

- Очень хорошее! Я был горд тем, что такая откровенная беседа была у нас в Ясенево, что на Лубянке был принят высшим руководством КГБ, что мне была поставлена ответственнейшая боевая задача в интересах нашего Отечества... А в это время люди моей группы собирали боеприпасы, паковали большие коробки, в которые укладывали все то, что будет нам необходимо для выполнения вот этой задачи...

- Что это были за люди? Встречали ли вы кого-то раньше?

- Вместе со мной в моей группе было 18 человек, все были офицерами. Почти всех людей я знал - большинство из них прошли КУОС, пять или шесть человек были сотрудниками нашей службы. Все были со знанием языка, с оперативной подготовкой, хорошо владели всеми вопросами ведения боя в любой обстановке... Многие товарищи были из территориальных органов, двое - Шитов и Паршин Юра - из военной контрразведки... Во всех я был уверен так же, как и они во мне.

- Вы действительно улетели в ту же ночь?

- Да, где-то к 6 утра были в аэропорту Чкаловском и взяли курс на Ташкент, где потом провели с неделю. Там на

с переодели в солдатскую форму. Мне и Магомету Абдуллаеву дали погоны старших сержантов, остальным – рядовых... Были организованы огневая и спортивная подготовка; большую заботу о нас проявлял начальник особого отдела ТуркВО Владимир Михайлович Спиваков... Наконец, 9 декабря вместе с военнослужащими и техникой «мусульманского батальона», которым командовал майор Халбаев - очень порядочный командир, хороший человек, мы полетели в Баграм.

- Там, конечно, вас уже с нетерпением ожидали...

- Нет, встретили только военнослужащих, а мы стоим. Пошел я к командиру базы генералу Николаю Никитичу Гуськову. Он говорит: «Кто вы такие? Сейчас входит Витебская дивизия, надо разгружать - поможете?» Я ему на ухо: «Мы из ведомства Андропова - группа технического обеспечения». Долго он думал, потом говорит: «Возьми палатки, иди к Халбаеву, скажи, чтобы он тебе выделил место, и устраивай людей». Спасибо ему и спасибо Халбаеву! Халбаев принял меня тепло, на довольствие поставил...

- Так что расположились вы с комфортом?

- Как они питались, так и мы - кашей и сухарями давно прошедшего года выпуска. В это время в Афганистане днем жарко, а вечером очень холодно. Мы спали одевшись, укрывались всем тем, что у нас было – и шинелями, и бушлатами. «Буржуйки» палаток не согревали. Уж не говорю, что были проблемы с водой даже чтобы умыться, но мы выходили из положения как могли: снег топили, где-то какую-то воду доставали. Что было в войсках – тем и мы пользовались. А что хотите? Боевые условия!

- Чем занимались в это время ваши люди?

- Мы ждали, когда наступит время «Ч». Проводились рекогносцировки, люди были расписаны – куда кто, как, кто что должен делать, сколько в каком БТРе будет сидеть военнослужащих батальона, сколько наших, все пароли и отзывы... 14-го числа была команда садиться в бронетранспортеры и БМП, мы заняли места, но поступила команда «отбой»...

- Количество вашего народа там увеличилось?

- Да, к нам подсоединилась группа, которая прилетела из Ферганы, там тоже было 18 человек, может, и чуть больше. Они получше были экипированы... Была еще группа спецназа КГБ, которой командовал Михаил Михайлович Романов - все очень сильно были подготовлены и физически, и в боевом отношении. Всего было три группы - отряд «Зенит». Вскоре нас переселили поближе к дворцу – в недостроенные казармы, где не было ни стекол, ни дверей, и там мы энное количество времени провели. Накануне 27-го нас переодели в афганскую форму, в ней мы и воевали, одев на рукава опознавательные повязки из бинтов...

- Кто осуществлял общее руководство?

- Штурмом дворца – генерал Юрий Иванович Дроздов. На командном пункте был генерал Кирпиченко. Накануне прилетел полковник Бояринов, с которым я был знаком с 1967 года, - он был руководителем КУОС; с его сыном я работал в одной командировке и потом часто бывал у них в семье. Я ему сказал: «Григорий Иванович, мы приехали – понятно, а ты чего приехал? Ты ведь уже повоевал...» Он говорит: «Война не закончена! Обстановка тяжелая – поверь, тут будет большая бойня!» Он уже знал, что с той стороны все подготовлено и готовилось.

- То есть там тоже готовились?

- Хотя у нас все делалось в большой тайне, но афганцы ведь тоже не чудаки. Тем более у них там были и американские советники... Все понимая, мы все на всякий случай обменялись друг с другом адресами, телефонами, чтобы сообщить семьям...

- Какие-то предчувствия, сомнения были?

- Нет-нет, абсолютно! Настроение было очень боевое. Но понимали, что в бою всякое может быть, как повезет... Действительно, как только мы сели в БМП и пошли в бой, по нам сразу стали бить. Били и мы, а с холмов нас прикрывали «Шилки». Все происходило в темноте, потому что подстанция была взорвана, света не было, если бы не профессион

лизм и четкое знание каждым участником операции своих обязанностей – то пострелять можно было своих... Пароль, отзыв, свои своих знали - офицеры, генералы и солдаты четко выполняли свою задачу, приказ Родины, проявляя исключительный патриотизм, героизм и мужество...

- В бой все группы шли вместе?

- Да, все было объединено – и наши, и романовские товарищи, и «мусульманский батальон», и генерал Дроздов – все шли в бой вместе, это было одно боевое подразделение, в котором все выполняли одну задачу и защищали друг друга... Один бронетранспортер был подбит, но мы и к этому были готовы, взяли штурмовые лестницы. БТР столкнули, другие машины пошли. А ведь все-таки, когда броней прикрылся, веселее себя чувствуешь. Но люди шли быстро и эффективно. Главной задачей было войти во дворец - по нему в это время били и наши, и не наши... Спешились молниеносно — и бегом в дверь, стреляя и пригибаясь. Если бы мы не смогли этого быстро сделать, то были бы большие потери... Потом мне и еще нескольким товарищам нужно было поработать на первом этаже.

- Что же вы там делали?

- Занимались тем делом, что было положено. Кстати, когда взяли дворец, там было взято в плен большое количество афганцев. Наши давали им какие-то одеяла, укрывали их, потому что было холодно... Мы не рассчитывали, что раненые будут на подходе, а их было много, в том числе и из моей группы. Я развернул несколько БМП подбирать раненых... Когда я над одним наклонился, это Александр Звездёнков был, он мне говорит: «Титыч, я умираю! У меня сын, Андрюшка, позаботься о сыне!» Я говорю: «Саша, жить будешь!..» Скомплектовали три машины, посадили раненых, и я повез. Было выделено два БТРа, один – впереди, один - сзади. В это время входила Витебская дивизия, стали палить, не зная, что за колонна... А мы-то - в афганской форме! Пришлось все объяснить на самом крепком русском языке. Вскоре мы разместили раненых в посольстве.

- Какие потери были в вашей группе?

- Были и раненые, и контуженные, но погибших не было, что для меня большое счастье... Но погиб Бояринов, который посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Его каску, пистолет, какие-то еще вещи я передал в музей Высшей школы КГБ – теперь это Академия ФСБ. Я помню, что настроен он был по-боевому, по-хорошему – как положено офицеру.

- Штурмом дворца Тадж-Бек и закончилась ваша тогдашняя миссия в Афганистане?

- Да, хотя Новый год мы праздновали еще там, в посольстве... Самое сложное было - собрать оружие. Раза четыре все сдавали, но тем не менее, как только звучал третий тост, так все выходили на улицу, и опять начиналась стрельба! В Союз мы возвратились 4 января.

- Потом вы еще бывали в Афганистане?

- Да, много раз - работая начальником подразделения нашей Службы, которое занималось международными отношениями по нашей линии. Я неоднократно подходил к дворцу, вспоминал эти боевые действия, своих товарищей. И тогда, и сейчас я ни на йоту не задумался бы: если бы мне было предложено, то я и сегодня поступил бы так же, как поступили мы тогда.

- За штурм дворца вы были награждены орденом Красного Знамени...

- Да, я получил его из рук Андропова. Тогда всем налили шампанского, выпили, но Юрий Владимирович сказал так: «Эти ордена боевые, они завоеваны кровью, их шампанским не обмоешь. Езжайте домой и выпейте водки!.. Но забудьте, где вы были, что делали!»

- Конечно, никто ничего не забыл...

- Никаких мемуаров я не писал и, вообще, никогда так подробно, как сегодня, об этом еще не рассказывал. Но мне кажется, это очень важно - и для истории, и для будущих поколений - чтобы сохранялись память и правда о событиях 27 декабря 1979 года, о тех людях, которые и на чужой территории достойно защищали интересы своего Отечества, честно выполнили полученный приказ