Александр Габричевский

Биография

Вернувшись в связи с начавшейся войной в Москву, окончил Моск. ун-т (1916) ив 1918 стал преп. кафедры истории и теории искусства. В 20-е гг. Г., продолжая работу в ун-те, читает также историю античного театра в 1-й гос. театральной школе, преподает во ВХУТЕМАСе. В Моск. ун-те читал курс "Общая теория и философия искусства". Осн. же его деятельность в этот период связана с Гос. Академией Художеств, наук (ГАХН), где создается "новая наука об искусстве". С 1924 — зам. предс. (Г.Г.Шпета) филос. отделения ГАХН.

Эстетик, филолог, искусствовед, переводчик. В 1908 поступил в Моск. ун-т на ист. отделение ист.-фи-лол. ф-та. Прослушал летний семестр в Баварском ун-те (Мюнхен). Вернувшись в связи с начавшейся войной в Москву, окончил Моск. ун-т (1916) ив 1918 стал преп. кафедры истории и теории искусства. В 20-е

гг. Г., продолжая работу в ун-те, читает также историю античного театра в 1-й гос. театральной школе, преподает во ВХУТЕМАСе. В Моск. ун-те читал курс "Общая теория и философия искусства". Осн. же его деятельность в этот период связана с Гос. Академией Художеств, наук (ГАХН), где создается "новая на

ука об искусстве". С 1924 — зам. предс. (Г.Г.Шпета) филос. отделения ГАХН. В 1929 ГАХН прекратила свое существование, многие ее члены были репрессированы, был арестован и Г. (по обвинению в "антисоветской агитации и участии в контр-революц. группе"), однако через несколько месяцев освобожден. В 1935

арестован по аналогичному обвинению и осужден на 3 года ссылки; освобожден досрочно (1936). В 30-е гг. он занимается теорией архитектуры, возглавляет ист.-теор. ф-т в Академии архитектуры, является научным руководителем изд-ва этой академии. В 1941 Г. был избран чл.-корр. Академии архитектуры, вско

ре арестован и сослан в Сибирь, откуда ему удалось вернуться благодаря заступничеству Щусева и Жолтовского. В период борьбы с формализмом и космополитизмом Г. был изгнан (1949) из Академии архитектуры, где заведовал кафедрой, однако смог устроиться в Моск. ун-т, где читал лекции об искусстве Возрожд

ения. В 1952 ушел на пенсию и посвятил себя переводческой деятельности. Характеризуя филос. взгляды Г., Ф. Погодин (см.: "ВФ", 1994. № 3) пишет: "Габричевский видел задачу философии и искусства в создании учения о художественном предмете как о художественной форме. Здание "новой науки об искусстве"

должно было базироваться на феноменологии художественного предмета как особой формы бытия. Согласно Габричевскому, художественный предмет обладает двумя основными неразделимыми чертами. С одной стороны, он замкнут, изолирован, микрокос-мичен в своей индивидуальной целостности и качественности, а с д

ругой — центробежен, открыт, насыщен жизненным богатством и выразительным содержанием, макрокосмичен. Коррелятивность и неразделимость обоих этих моментов в художественном предмете определяют неразделимость и коррелятивность двух групп дисциплин: теории искусства, основанной на философии образа, и и

стории искусств, основанной на философии стиля" (С. 130). Считая, что для художника или человека, живущего искусством, пространство и время — непосредственно данные бытийные реальности (а не априорные формы созерцания, психол. способности или взаимоотношения метафиз. сущностей), Г. рассматривает худ

ожеств. синтез как взаимопроникновение времени и пространства, видя отличие "абсолютного художест. синтеза" от всякого иного "живого, творческого продукта-синтеза" в высшей степени этого взаимопроникновения. "...Конкретная duree [длительность], чистая интенсивность, чистое время, реальна лишь в том

экстенсивном продукте, в к-ром она целиком присутствует, и объект как такой, чистая экстенсивность, чистая простран-ственность, реальность свою почерпает из этой интенсификации" (Пространство и время // Там же. С. 135). Значительные усилия Г. были направлены на иссл. художеств. восприятия и творч. с

психоаналитической т. зр. Н.КГаврюшин, характеризуя этот аспект построений Г., пишет: "Всю систему своих дефиниций и смыслоразли-чений Г. в большинстве работ начинает с анализа амбивалентного эротического переживания пространственно-сти как таковой, или, быть может, пространственного инобытия, того

другого, которому противопоставляет себя в своем самоопределении всякое "я". Это переживание обнаруживает себя в двух ипостасях, в антиномии, к-рая, по убеждению Г., составляет "самое существо живописи — весь смысл ее бытия и эволюции". Суть ее сводится к тому, что наслаждение от зрительного или му

скульного "ощупывания" находящегося в трехмерном пространстве предмета ("инобытия") имеет два полюса: на одном оно связано с преодолением сопротивления этой поверхности, стремлением углубить, прижать, пройти насквозь, ощутить сопротивление пространственной среды, на другом — с чувством, вытекающим "

из бессознательного тяготения и стремления осязать, овладеть, охватить объем и телесность всякого “не-я”". (Эрос простран-ственности: А.Г.Габрический и русская эстетика 1920-х // Там же. С. 152). И. Ю.Алексеева Творческий диапазон Г. настолько широк, что его имя стало символом органического единства

филос., науки и искусства. Важнейшую филос. проблему синтеза противоположностей Г. решает в ранних искусствоведческих работах о Тинторетто и Мантенья. Представление о высоком искусстве как мере художеств. совершенства связывает с филос. творч. в обл. архитектуры, живописи, литературы, музыки, скуль

птуры. По Г., образное и куль-турно-филос. начала неотделимы от художеств. предмета, к-рый является ядром искусства, а учение о нем — центр. задачей филос. искусства. Суждения о самоценности предмета и его неотъемлемости от жизнедеятельности человека, создающего предмет как "отпечаток своего существ

а", Г. дополнял мыслью о том, что и сам человек в искусстве предстает как источник, цель и мерило художеств. творч. Он полагает, что деятельность архитектора — это продолжение творч. природы, основанное на ее же законах. Осуществление человеческой индивидуальности в системе пластических искусств Г.

видит в решении проблем антиномии искусства — идеи и материи, содержания и формы, пространства и массы, пространства и времени. Рассматривая эти понятия во взаимосвязи и взаимообусловленности, он подчеркивает их диалектическое единство. Г. считал, что разработанная им теория искусства должна лечь в