Альбина Шагимуратова

«Большой театр обращается с предложениями в последний момент»

Оперная певица Альбина Шагимуратова — о форс-мажорных премьерах и путешествиях с семью чемоданами.

После дебютных спектаклей на сценах Лирической оперы Чикаго и лондонского Ковент-Гарден сопрано Альбина Шагимуратова вернулась в Россию: сегодня она поет в столичном Доме музыки, а 17 мая под аккомпанемент Владимира Спивакова и его оркестра выступит в Казани. С одной из самых востребованных певиц молодого поколения пообщался обозреватель «Известий».

— Ваша биография на официальном сайте представлена на пяти языках, но русского среди них нет.

— Я работаю над этим. Мой сайт ведет нью-йоркское агентство, и я уже два месяца назад поднимала вопрос. Проблема в том, что русскоязычная биография не помещается: один и тот же текст занимает на русском больше места, чем на других языках. Я предложила сократить биографию на всех остальных, чтобы уместить русскую.

— В России у вас меньше поклонников, чем в западных странах?

— По моему ощущению, столько же. Есть люди, которые путешествуют за мной. Когда в 2011 году я пела Царицу Ночи в «Волшебной флейте» Моцарта в «Ла Скала», прилетели 15 человек, которые уже слышали меня в этой партии в Зальцбурге в 2008-м. Было очень приятно.

— Царица Ночи стала вашей дебютной ролью на всех основных сценах мира. Вас не огорчает, что интенданты хотят видеть вас только в этом амплуа?

— Теперь уже не только. В моем репертуаре появляются партии из опер бельканто: «Лючии ди Ламмермур», «Сомнамбуле», «Пуританах». Царица Ночи — сложнейшая, но благодарная роль: она открыла мне дорогу во многие ведущие театры мира. 9 мая я пела ее в Ковент-Гарден и сейчас, пока Царица еще живет во мне, спою на московском концерте в Доме музыки.

— В 2007-м все говорили об упадке конкурса Чайковского, но именно победа на нем позволила вам прорваться на западные сцены.

— Конечно, конкурс Чайковского мне очень помог. Уже через неделю после заключительного гала-концерта я получила прослушивание у маэстро Риккардо Мути в Зальцбурге.

— А в Большой театр вы попали уже после начала карьеры на Западе?

— Да.

— Как получилось, что ГАБТ не заметил вас раньше?

— Хороший вопрос, но не ко мне. Не только со мной была такая история.

— Сейчас у вас есть планы выступлений в Большом?

— Пока нет. Дело в том, что Большой театр обращается с предложениями в последний момент. Поскольку мой график полностью забит на 2–3 года, очень трудно найти что-нибудь в ближайшие 2–3 месяца. Мое выступление в «Травиате» в Большом было сильным форс-мажором — я выкраивала время между Сан-Франциско и Веной.

— Вы числитесь солисткой Большого театра и Татарской оперы?

— Я приглашенная солистка Большого. В Татарской опере — штатная, но там я не пела последние два года. Времени нет. Надеюсь, директор Рауфаль Мухаметзянов на меня не в обиде. Он самый лучший начальник, потому что отпускает петь на других сценах.

— Дмитрий Вдовин, у которого вы учитесь в Москве, и Рената Скотто, ваш педагог в Нью-Йорке, дополняют друг друга?

— Школа, которую они дают, одинаковая. Но Рената Скотто не делает мне замечаний по поводу вокала — она работает над стилем исполнения итальянской музыки. К ней я еду с уже готовыми партиями. А с Дмитрием Вдовиным я готовила голос, технику. Мы начали заниматься за месяц до конкурса Чайковского и продолжаем уже шесть лет.

— С своим консерваторским педагогом Галиной Писаренко вы разошлись?

— Нет, мы общаемся, созваниваемся. Я у нее закончила аспирантуру. В следующем году с удовольствием выступлю на ее юбилее в «Новой опере».

— Кем вы себя ощущаете в большей степени: татаркой, россиянкой, человеком мира?

— Русским человеком. Я в январе уехала, была в Чикаго, Хьюстоне, Лос-Анджелесе и Лондоне — так скучала по Москве, по России, по родным! Меня тянет сюда.

— Ваша коллега Суми Чо рассказала «Известиям», что решительно предпочла пение созданию семьи. А у вас в этом вопросе какие предпочтения?

— Да, мы певцы, но мы еще и женщины. Нам необходима семья. Я с пяти лет в музыке и знаю, что наша профессия забирает все 24 часа семидневной рабочей недели. На «личное пространство» времени не хватает. Но я все-таки нахожу время и собираюсь этот пробел заполнять. Мечтаю о семье и детях, хотя понимаю, как будет трудно. Певице вообще труднее, чем певцу, ведь нужно перемещаться по всему миру с четырьмя-пятью, иногда и семью чемоданами. Я сейчас решаю проблему: как найти в своем графике два месяца отдыха.

— Жизни современных примадонн со стороны кажутся одинаковыми: контракты, репетиции, перелеты. Чем отличается ваша?

— Да, у нас похожие судьбы. Красивая жизнь — это 30%, а 70% — огромный труд. Чтобы выдержать, нужны профессионализм, характер, стержень. Посвятить себя музыке — это жертва. Но кого бы я ни встретила из великих певцов, никто не тщеславен, не заносчив. Недавно познакомилась с Анной Нетребко и Рене Флеминг — с ними очень легко общаться. И себя я не ощущаю никакой примадонной. Просто выхожу на сцену, чувствую и пою.