Уэйн Иглинг

«Идею «Красавицы и Чудовища» Дисней скопировал у меня»

Уэйн Иглинг — о чувстве юмора Николая Цискаридзе и том, почему не любят директоров театров.

22 января в Государственном Кремлевском дворце состоится премьера балета «Красавица и Чудовище» на музыку греческого композитора Вангелиса. С хореографом-постановщиком, британцем Уэйном Иглингом, в прошлом руководителем Английского национального балета, встретилась корреспондент «Известий».

— Сочиняя свой балет, вы имели в виду известный мультфильм Уолта Диснея?

— Я взял сюжет из старинной сказки Шарля Перро, и это было задолго до Диснея. Не исключено, что Дисней потом скопировал меня (смеется). Я вдохновлялся фильмом «Красавица и Чудовище» Жана Кокто, мне хотелось воссоздать именно его атмосферу. Она более темная, нежели у Диснея. Впервые я поставил этот балет в Ковент-Гардене в 1986 году, он был одноактный. «Кремлевский балет» попросил меня поставить полновечерний спектакль, и я добавил еще 45 минут абсолютно новой хореографии. По сравнению с оригиналом здесь будет много лесных персонажей.

— Танцующий чайник есть?

— Нет. Есть танцующие летучие мыши, волки, олени, медведи, голуби. Но никаких чайников и чашечек.

— Как вам работалось с прославленным и, по слухам, капризным Вангелисом?

— Он был композитором моего первого балета «Франкенштейн, современный Прометей», мы подружились. Я предложил ему написать музыку ко второму моему балету, и он согласился. Тогда он жил в Лос-Анджелесе, в отеле в Беверли-Хилз, а я находился в Лондоне. Мы советовались по телефону, он что-то наигрывал прямо в трубку, а потом записал на кассету и отправил мне в Лондон. Получилось трансатлантическое сотрудничество.

— Кремлевский дворец считается неудобным для балета.

— Он очень большой. Даже слишком большой. Вдвое больше, чем Ковент-Гарден. И если сесть далеко, танцовщики будут совсем крошечными, и зрителю не удастся почувствовать себя частью происходящего. Хотя оснащение хорошее.

— Среди ваших работ есть незнакомый русской публике балет «Нижинский».

— Это игровой балет о жизни Нижинского, который я поставил в Неаполе много лет назад. Нижинского танцевал Владимир Васильев. Это был первый и последний раз, когда мы с ним работали. Васильев был моим героем.

— В августе 2012 года вы покинули пост директора Английского национального балета. Не хотите возглавить еще какую-нибудь труппу?

— Все зависит от того, что это за труппа. 13 лет я был директором в Национальном балете Нидерландов, семь лет — в Английском национальном балете. Последние 20 лет 24 часа в сутки, семь дней в неделю я был занят проблемами танцовщиков. Сейчас у меня появилось свободное время, и я решил взять год, чтобы отдохнуть, побыть с семьей. На последнем месте работы у меня было сразу 65 детей. Именно благодаря перерыву я смог принять предложение «Кремлевского балета». В следующем году меня пригласили поставить новую «Спящую красавицу» в Токио, так что у меня сразу два крупных проекта.

— В московском «Стасике» сейчас новый премьер — Сергей Полунин. Не так давно он покинул Королевский балет Великобритании. Говорят, вы приглашали его к себе.

— Я наблюдал за ним, когда он еще учился в Королевской балетной школе. Может быть, он — лучший танцовщик за последние 5–10 лет. Если бы после школы он не пошел в Королевский балет, я бы предложил ему контракт в Английском национальном балете. Не знаю точно, почему он так поступил со своей труппой. Но мое ощущение — он пришел туда слишком молодым, слишком быстро поднялся на вершину. Для молодых танцовщиков добиваться всего легко бывает слишком опасным. И он не получил достаточной поддержки труппы. Но мне кажется, он еще может вернуться: в Королевском балете сменился директор, и в марте Сергей будет танцевать там «Маргариту и Армана». В апреле я сам буду танцевать с ним — в балете Питера Шауфуса «Полуночный экспресс» по фильму Алана Паркера — в лондонском Колизее. Он исполнит роль моего сына. Еще один талантливый юноша — Вадим Мунтагиров, он работает в Английском национальном балете. У нас Вадим получил необходимую поддержку, чувствует себя комфортно. Это, может быть, два лучших танцовщика за последние 10 лет, и оба — русские.

— В Большом театре Николай Цискаридзе открыто критиковал руководство. Возможно ли такое в Великобритании?

— Может, он сам хочет стать директором (смеется)? Я работал с Николаем, у него прекрасное чувство юмора. Я нормально отношусь к критике, иногда она оказывается очень полезной. И лучше действительно говорить то, что думаешь, чтобы люди понимали твою позицию. Будучи директором труппы, невозможно нравиться всем. Я всегда слушаю, что говорят, особенно когда говорит звезда труппы. Может быть, Николай действительно хорошо знает ситуацию и критикует театр только потому, что хочет сделать Большой еще лучше.