Оскар Релер

Частицы нежности

"Мы стоим... на краю пропасти, перед закатом цивилизации. Это в сто раз хуже, чем быть просто потерянным поколением", - уверен режиссер Оскар Релер

Слух о том, что в конкурсе Берлинского фестиваля покажут картину, поставленную по культовому роману Мишеля Уэльбека "Элементарные частицы", ходил давно. Московские снобы, для которых Уэльбек - "наше все", пожимали плечами: мол, можно представить, что сделает топорный немецкий режиссер из утонченной

французской прозы. Тем более что и имя режиссера Оскара Релера больше известно у себя на родине, чем в международных кинематографических кругах. Когда картину наконец показали, многие были приятно удивлены: по крайней мере о топорности больше никто не говорил. Более того - у Релера нашлись сторонник

и, готовые защищать его и от фанов Уэльбека. Впрочем, сам Уэльбек, как шепчутся в кулуарах Берлинале, не проявляет особенного интереса к экранизациям своих произведений - подобно многим интеллектуалам "книжного толка", он, по-видимому, относится с презрением к седьмой музе. Недаром писатель не почти

л своим присутствием немецкую столицу, хотя многие были уверены, что он приедет представить картину. Зато сюжет под названием Уэльбек - Релер, немцы и французы, литературная первооснова и экранизация, судя по всему, будет иметь продолжение. Еще и потому, что фильм явно удался, получился человечнее и

в чем-то даже объемнее, чем книга, полная мрачных предзнаменований и убийственной иронии. Фильм о том, как все мы, дети прогресса и века высоких технологий, несчастны, окрашен в гораздо более нежные тона, нежели книга. Некоторые сюжетные смещения акцентов пошли только на пользу. После берлинской пр

емьеры "Элементарных частиц" наш корреспондент встретился с Оскаром Релером.

- Каково было ваше первое впечатление от книги Уэльбека?

- Мне просто башню снесло! Истинная правда, это так. Это было абсолютно новым ощущением - ведь все, о чем он пишет, давно витало в воздухе, но никто из нас, кром

е Уэльбека, не смог это артикулировать. А вот он взял да и написал про наше дерьмовое общество, про наши чудовищные, опустошающие отношения, к тому же дал понять, откуда ноги растут, из-за чего так произошло и почему мы оказались в такой нравственной пустыне...

- Из-за чего же?

- Мне не хотелос

ь бы выступать в роли моралиста, тем более проповедника, но любому здравомыслящему и несамодовольному человеку понятно, что нынешнее европейское самосознание изъедено материализмом, что Бог - извините за трюизм - давно умер, что все мы медленно идем к саморазрушению. Все это я давно ощущал, и все эт

о давно глубоко во мне сидело, но найти такую адекватную форму, как это сделал Уэльбек, я бы не смог. В свое время такой же эксперимент - и при помощи формы в том числе - произвела Вирджиния Вульф, которая тоже артикулировала тревогу, разлитую в обществе.

- Вы относитесь к тому же поколению, что

и герои картины, и сам Уэльбек, - к поколению, родившемуся в конце пятидесятых. По-вашему, это еще одно потерянное поколение? Как бы вы оценили?

- Словосочетание "потерянное поколение" звучит для меня как нечто позитивное. Можно потеряться и потом вновь себя обрести - так мне кажется. Это выражени

е, придуманное давным-давно, принадлежит к относительно романтическим временам. А мы стоим по ту сторону добра и зла, на краю пропасти, перед закатом цивилизации. Это в сто раз хуже, чем быть просто потерянным поколением, поверьте.

- Однако ваш фильм не столь пессимистичен, как ваши прогнозы. И

даже менее пессимистичен, нежели книга. У вас все-таки больше надежды... Разве не так?

- Возможно, так оно и есть, как это ни парадоксально звучит. И я это понял в последние дни, во время интервью, как ни странно. Когда тебе все время говорят, что твой фильм обнадеживает, начинаешь сам в это верить

. Я думаю, Уэльбек тоже не так прост - за сухим, беспристрастным, беспощадным стилем его книги где-то на самом донышке все же теплится надежда. Что же касается меня лично, то, видимо, сквозь мой пессимизм прорвалась мечта о чем-то лучшем, вдохновляющем тебя, о чем-то таком...

- ...духовном, как

говорят в России?

- Именно так. О чем-то духовном, совершенно верно, правильно говорят у вас в России.

- Вы обсуждали с Уэльбеком концепцию фильма?

- Нет. Он от всего устранился, проявив полное безразличие. Мне кажется, ему вообще до этого не было дела. Конечно, у меня есть к нему пара вопросо

в, но...

- Как же вы тогда купили права на экранизацию?

- Это чисто технические проблемы - договор между автором, владельцем прав, продюсером. Соревнование денег и менеджерских умений. Ничего личного.

- Стало быть, слух о том, что Уэльбек - абсолютный циник и прагматик, не лишен оснований?

- Скорее разочарованный романтик, падший ангел. Он неоднозначен, слишком сложная личность, чтобы его можно было втиснуть в какие-либо клише. При том что он беспощаден в отношении современной цивилизации, он с огромной любовью говорит о старшем поколении - о поколении наших бабушек и дедушек. Так чт

о и ему свойственны консерватизм, потаенная человечность. Кроме того, он, как и всякий француз-интеллектуал, парадоксален. Показывая преимущества прогресса, Уэльбек тут же демонстрирует нам его изнанку. Это сложные вопросы, дихотомические, тут с налета не разберешься.

- Существует мнение, что ка

ртина удалась благодаря блестящей игре Морица Бляйбтроя. И что вы идентифицируете себя с его героем, Бруно (самым несчастным героем картины. - "Итоги").

- Я рад этому. Значит, мы с Морицем сумели достучаться до зрительских сердец.

- В нашем сознании шестидесятые до сих пор связаны с романтическ

им представлением о личной свободе. Вы - вместе с Уэльбеком - высмеиваете это время, показав эгоизм и даже аутизм хиппи, помешанных на себе и ничего вокруг не замечающих.

- Это правда. Я не люблю хиппи и не принимаю их всерьез.

- Вам интересно, что Уэльбек скажет о вашем фильме?

- Боюсь, ему н