Генрик Ибсен

Строитель Генрик

Тогдашнюю популярность Ибсена в России сейчас трудно не только понять – даже представить. Сильные люди, обнаженные страсти, афористическая ницшеанская стилистика пьес Ибсена действовали на русских людей, как наркотик. Гимназистки бредили образом Сольвейг, гимназисты зачитывались до самоубийства. Самого писателя мифологизировали – он казался не просто драматургом, но мудрым вещуном-провидцем, его почтенный возраст доводил почтительность до почитания.

Россия, рубеж XIX и ХХ столетий. Театральный ренессанс совпадает с пришествием нового литературного направления – символизма. Но его адепты слишком юны. Взоры публики обращаются к Западу. На русской сцене безраздельно царят немец Герхардт Гауптманн ("Перед восходом солнца", "Потонувший колокол"), бе

льгиец Морис Метерлинк ("Слепые", "Смерть Тентажиля"), норвежец Генрик Ибсен ("Пер Гюнт", "Гедда Габлер", "Строитель Сольнес"). Это еще не символизм, лишь предисловие к нему, но привыкнуть-то надо…

Генрик Ибсен к тому времени – литературный патриарх. Он ровесник Льва Толстого, ему за семьдесят. С

портретов глядит на зрителей его лик германского языческого бога Одина – мощный, словно вырубленный из грубого камня северных гор, обрамленный белоснежной ледниковой шевелюрой и дедморозовской бородой с пышными бакенбардами.

Норвегия – это горы, обрывающиеся в океан. Холодная северная страна, ст

олица которой называется Христиания. Конечно, норвежцы – уже не те норманны-викинги, что тысячу лет назад наводили ужас на всю Европу. Они жаждут независимости от Швеции (которую получат в 1905-м), они пронизаны своеобразным северогерманским стоицизмом и духом скальдической поэзии. В них, наружно ев

ропеизированных и невозмутимых, живет то архаическое чувство земли и первобытной мощи, которое с восторгом опишет кабинетный философ Ницше, которое позже передаст в своих романах Кнут Гамсун и которое с не меньшим восторгом и трепетом почует в пьесах Ибсена истосковавшаяся по героике русская публика

Тогдашнюю популярность Ибсена в России сейчас трудно не только понять – даже представить. Сильные люди, обнаженные страсти, афористическая ницшеанская стилистика пьес Ибсена действовали на русских людей, как наркотик. Гимназистки бредили образом Сольвейг, гимназисты зачитывались до самоубийства

. Самого писателя мифологизировали – он казался не просто драматургом, но мудрым вещуном-провидцем, его почтенный возраст доводил почтительность до почитания.

Всему свое время. С расцветом русского Серебряного века ибсеномания ослабела, затем исчезла, а Генрик Ибсен занял подобающее ему место – в