Ефим Александров

Ефим Александров – певец "Еврейского местечка"

Мне очень важно, чтобы еврейская песня звучала – и звучала гордо. Чтобы мы сегодня ощутили величие, а не "местечковость" души еврея, ни в коем случае.

Ефим Александров, несмотря на блестящие данные, не пошел по "столбовой дороге" в направлении Винокура, в чьем театре был не просто статистом, а равноправным партнером. Он не стал юмористом, что гарантировало бы ему всеобщую любовь, популярность и благосклонность прессы.

Он избрал поприще более трудное, на котором мог рассчитывать разве что на любовь еврейской аудитории – но зато любовь пылкую и преданную. Он исполняет "мелодии еврейского местечка", став одним из крупнейших популяризаторов песни на идише, достойно продолжив дело Михаила Александровича, Дуду Фишера и других. И в этом нет ничего удивительного. "А идише ингеле" – еврейский мальчик родом из Богом забытого украинского "штетла" Бершадь вернулся к своим истокам, к песням, которые слышал, любил и пел с детства.

Буквально на днях он отметил свой день рождения, причем круглую дату – 45. И отпраздновать юбилей Ефим решил в Израиле.

- Итак, в свой день рождения вы "привезли себя" к родственникам?

-Да, я специально приехал праздновать день рождения в Израиле, потому что отец только недавно перенес операцию, и ему тяжело дался бы перелет в Москву. Как говорят, если гора не идет к Хаиму, так Хаим идет к горе. Ну, и так собрали всю "мишпуху", даже приехали из Москвы некоторые мои коллеги, и мы тут отпраздновали.

-У вас день рождения – 13 июня. Как вы относитесь к цифре 13? Были ли у вас какие-то счастливые события, связанные с ней?

- Нет-нет, я к цифрам и знакам зодиака отношусь спокойно. Читаю, но особо не прислушиваюсь и не обращаю внимания на числа. Главное – дела, а не числа. А 13-е для меня – счастливый день, ведь в этот день я родился!

- Зрители вас узнали по изумительно смешной программе с Винокуром. И вдруг – "Песни еврейского местечка", такой крутой вираж в творчестве. Как это произошло?

- Началось все именно в театре Владимира Винокура, в котором я проработал почти 10 лет. Сначала мы просто попробовали сделать пародийный номер на еврейскую тему, который показывали за рубежом, – и он прошел на ура. Потом родилось целое отделение. Владимиру Винокуру по праву можно дать звание человека, который дал дорогу этой программе. Потому что, когда мы выезжали за рубеж, он давал мне возможность в своих юмористических программах целое отделение исполнять эти песни, которые хорошо принимались зрителями. Конечно, там было больше веселых, юмористических песен, да ведь и программа была юмористическая. Но иногда и что-то щемящее мы исполняли. Вот так, благодаря поддержке Винокура, мы тихонечко эту программу задумывали, она через нас прорастала, а сегодня это уже другая история.

- В вашем исполнении еврейские песни звучат не совсем традиционно, вам аккомпанирует целый симфонический оркестр. А как же привычный квартет – скрипка, кларнет, флейта и аккордеон?

- Вы не первая, кто меня спрашивает: "А почему вы не хотите сделать это как-то более "интимно", знаете, как клезмеры, – с хорошим пианистом и с небольшим коллективом?" Но у нас как раз было желание, – знаете, вот как какой местечковый музыкант не мечтал сыграть с симфоническим оркестром?! Это – некий герой, лирический герой еврейского местечка, который жил мечтой о чем-то большом, великом.

- Почему, действительно, наша народная песня – песня на идише – не может звучать в обрамлении симфонического оркестра? Наша музыка очень глубокая, очень интересная, очень мелодичная, она заслуживает глубинной аранжировки и большого оркестра с прекрасными музыкантами.

- Слушателям особенно полюбилась песня про фаршированную рыбу. Вы ее написали сами?

- Нет, мне принадлежит только идея песни, но написана она композитором Ильей Любинским на стихи Михаила Танича.

- А вы знаете, как готовить фаршированную рыбу?

- Я с детства знаю, как ее готовить. Правда, не готовлю сам, но знаю, как готовить. С самого раннего детства я за этим наблюдал. Сначала мне ее готовила мама, а сейчас – моя жена.

- Какой ваш самый любимый вариант фаршированной рыбы?

- У нас в Бершади ее готовили котлетками.

- Когда вы в последний раз были в вашей Бершади?

- Давно был. Последний раз я был в Волочийске, когда там открыли мемориал памяти погибших евреев. Под Волочийском погибло много евреев. Там был свой Бабий Яр. Это было вырвано из контекста истории. Видели бы вы, сколько пришло украинцев на это мероприятие! Они рассказывали, как их вселяли в эти еврейские дома, хозяев которых выгнали и сожгли. Это бывшая граница СССР с Польшей. Это было еврейское местечко, там только синагог было семь штук.

- Я сама родом из еврейского местечка – правда, из современного. Из Калараша, что в 48 километрах от Кишинева. Оттуда же родом и автор многих ваших песен Самсон Кимельмахер, и Бронислава Казанцева, которая, кстати, тоже исполняет песни на идише… В Калараше до перестройки жило 10 тысяч евреев – из 26 тысяч населения. Сейчас осталось около сорока человек. Но нас, слава Богу, там не расстреливали, мы оттуда сами уехали – кто в Израиль, кто в другие страны…

- Мой отец когда-то написал стихи к шуточной песне. Мы ее пели на русском языке. Это была песенка про Биробиджан. Там были такие слова – "Биро, Биро, Биробиджан, пол-еврея – и туман". Вот сегодня такое же положение и в Бершади, и во многих других бывших еврейских местечках. Евреев в них практически не осталось. Как сказал один кинорежиссер, "все еврейские местечки переместились на еврейские кладбища"…

- Самое главное – публика, которая ходит на ваши программы. На ней, к счастью, можно увидеть молодые лица. Но их мало. Как вы думаете, есть ли будущее у идиш-культуры в целом и песни – в частности?

- Этот вопрос очень злободневен. Я знаю, что по нему есть масса решений, начиная с решений ООН и ЮНЕСКО. Но вы знаете, что такое настоящий, живой язык? Это, прежде всего, литература, театр, кино, песни и люди, говорящие и поющие на этом языке.

- В Москве есть какие-нибудь учебные заведения, где изучают идиш?

- В Москве сейчас есть курсы, но это все, так сказать, для сохранения. Просто я думаю, что моя программа "Песни еврейского местечка" – это и есть хоть какой-то маленький островок идиша. Через музыку он может сохраняться хотя бы в таком виде. Но чтобы на нем создавалась новая литература, чтобы на нем говорили – я сомневаюсь. Но песня – это та форма, где может сохраняться язык.

- Как рано вы осознали себя евреем?

- Очень рано, потому что там, где я жил, – это было уже не местечко, это был украинский городок, – там был очень сильно развит бытовой антисемитизм. Я постоянно его чувствовал и постоянно получал за свое еврейство еще в детстве. А на самом деле это было и общеполитическое явление тех лет. Потом, когда я поступил в театральное училище в Днепропетровске, один мой сокурсник потом мне признался (а он был из маленькой деревушки близ Карпат, где был один телевизор на всю деревню): "Когда мне сказали, что ты – еврей, я за тобой наблюдал. Нам такое про вас рассказывали!" Вот это и было воспитание тех времен.

- А сегодня, как вы считаете, антисемитизма стало меньше? На ваших программах не было попыток антисемитских лозунгов?

- Вот, слава Богу, никогда. Более того, когда по Москве были развешаны плакаты, растяжки с рекламой "Еврейского местечка – 2", я боялся, что напишут на них что-нибудь такое – но ничего не было. Я специально ходил, смотрел. Это говорит о многом.

- Вы, мальчик из маленького еврейского местечка, тоже мечтали стать артистом? Думали ли вы, что станете знаменитым?

- Сначала я занимался в музыкальной школе по классу кларнета, одновременно принимая участие в художественной самодеятельности. Я читал юморески на украинском языке и был очень популярен в своем районе. Потом я поступил в Днепропетровское государственное театральное училище. После театрального училища я немного поработал в Тернопольском театре кукол – по сути, создал его. После этого была армия, причем настоящая армия. Потому что в ансамбль песни и пляски Прикарпатского военного округа меня не взяли. Я приехал во Львов на прослушивание, и второй дирижер мне сказал: "Все. Ты даже не будешь стоять в хоре. Ты будешь солистом. Ты просто "супер". Просто сон в руку. Послезавтра приезжает начальник ансамбля..." Приехал послезавтра начальник ансамбля, я приехал к нему, но он меня даже слушать не захотел. Потом тот второй дирижер мне сказал: "Слушай, Ефим. Мне все равно – немцы, украинцы или евреи будут у меня в ансамбле. Но у нас тут допуск, мы выезжаем в Польшу, и будут проблемы. Поэтому мы взять тебя не можем". Он извинялся.

А я попал в строительные войска. Тогда туда брали тех, у кого не все в порядке со здоровьем, уголовников и представителей национальностей, которые были в государстве непопулярны. Так я попал в строительные войска, но не жалею об этом.

Винокур смеялся: "Что это за фамилия – Зицерман? Надо что-нибудь сценическое". Поэтому мы сделали – Александров.

- Почему вы перестали появляться в "Аншлаге"?

- На "Аншлаг", с тех пор как я занят своей программой – а мы уже 5 лет ее делаем, – просто нет времени, хотя и Регина Дубовицкая, и генеральный продюсер Александр Досман, мой друг, меня в нее приглашают. Но этим нужно заняться, придумать какой-то номер, а мне сейчас не до этого.

- Вы много выступаете в России?

- Нет, в России мы не выступаем вообще. Но эта программа живет. Мы записываем диски, выпускаем фильм и ездим на гастроли – в Израиль, Америку, Германию, Австралию. Сейчас ведем переговоры с Аргентиной и Испанией, это люди, которые не связаны с нашими местечками, но им интересно. Они, когда посмотрели наш фильм, ахнули. Они не могли поверить, что в России есть такая еврейская программа. В Аргентине много евреев, которые разговаривают на идише.

- Все-таки непонятно, почему программа "не звучит" в России?

- Мы даже пробовали показать ее по телевидению, – это невозможно. Не принимают. Даже на канале "Культура" ответили, что не хотят прецедента. Что если они покажут нас, то другие национальности тоже начнут просить эфир. Словом, этот вопрос не пробивается. Программа звучит только на интернациональных студиях. А в России мы выпустили большую коллекцию записей для еврейских общин, и на больших праздниках эти общины их показывают. И то нас это радует, что хоть в таком виде эта программа доходит до нашего еврейского слушателя в России.

- Никогда не жалели, что выбрали такую стезю? Актером юмористического жанра быть легче… Заняли бы такое место на нашей эстраде, какое занимает тот же Владимир Винокур.

- Ну, Винокур, это... надо иметь такой репертуар, и Винокуром надо еще в юморе стать. А вот здесь, это такое родное, это то, что уходит, уходит с нашими родителями, бабушками и дедушками. Эти – это песни того поколения, благодаря которому мы живем. Это – то поколение, которое перенесло Катастрофу, которое выжило в войне, которое перенесло все тяготы тяжких, нечеловеческих испытаний. Ведь местечки – это позорное, в общем-то, явление, если брать в мировом контексте. Это же настоящие гетто. Они не имели никаких прав. И только в 1913 году была "черта оседлости", потом ее отменили. А в 1917 году коммунисты пообещали всем народам равенство, поэтому евреи бросились в революцию. Потому что это был единственный шанс "выбиться в люди". И они были настоящими революционерами.

Это было одно желание – выйти из этого рабства, из этого вечного гетто. И на самом деле, моя программа – это дань благодарности этому поколению.

Мне очень важно, чтобы еврейская песня звучала – и звучала гордо. Чтобы мы сегодня ощутили величие, а не "местечковость" души еврея, ни в коем случае. Наоборот. Почему летали герои Шагала? Потому, что они в вот этих маленьких забитых местечках мечтали о большом, парили в облаках. Вот это – и моя задача в данном проекте. Мне хотелось, чтобы все сверкало на сцене. Конечно, это никакое не еврейское местечко, но мне хотелось, чтобы оно таким было! Мне хотелось возвысить имя Еврейского местечка до вот такого величия – музыки, красок. И сказать, что эта песня заслуживает такого же внимания, как любая итальянская, русская, украинская и все песни мира, потому что эта песня – песня великого народа.