Джон Брабазон
Биография
Брабазону-старшему принадлежало поместье Тара-Хилл, название которого вошло впоследствии в баронский титул сына.
Джон Теодор Кутберт Мур-Брабазон родился 8 февраля 1884 года. Отец его провел тридцать лет в колониях на службе в Ост-Индской компании и женился поздно, поэтому, когда юный Джон Теодор Кутберт появился на свет, ему уже минуло шестьдесят. Брабазону-старшему принадлежало поместье Тара-Хилл, название которого вошло впоследствии в баронский титул сына. Поместье находилось на склоне холма Тара, в 17 милях севернее Дублина. С этим местом связано множество легенд, которые сам Брабазон склонен был считать правдой, замечая с неизменной иронией, что теперь все считают мифами, раз не могут сослаться на газетные подшивки двухтысячелетней давности. На этом холме короновали ирландских королей, троном для которых служил «священный камень судьбы», доставленный из Иерусалимского храма. А еще где-то здесь спрятан Ковчег Завета со скрижалями Божьих заповедей, также привезенный со Святой земли. Верить этому или нет – личное дело читателя, однако можно понять, почему Брабазону так хотелось именоваться бароном Тары.
Несмотря на любовь к преданиям родного края, Мур-Брабазон с детства больше всего был увлечен техническими новинками, отдавая им предпочтение перед необходимым для будущего абитуриента Кембриджа изучением классических языков. От скучного древнегреческого он сбегал на первые британские автогонки, а потом делал перед школьным научным обществом доклады об устройстве двигателя внутреннего сгорания.
Вскоре он и сам сел за руль автомобиля. Однажды отец согласился испытать достоинства нового изобретения в качестве пассажира, и в результате они чуть было не попали в аварию, которая могла бы стоить им жизни. Чтобы избежать столкновения с перегородившими дорогу повозкой и автобусом, Брабазон-младший ловко сманеврировал и, как-то проскочив между оградой и фонарем, умудрился вернуть автомобиль на дорогу. Спустя пять минут после этого головокружительного трюка его отец с типичной английской невозмутимостью, достойной пера Вудхауза, осведомился: «Айвон (так звали юного Брабазона в семье), нам предстоит еще много таких инцидентов? Честно говоря, я нахожу это очень тревожным».
С грехом пополам поступив в Кембридж, Брабазон надолго там не задержался. Уже став к тому времени членом первого английского автоклуба, он отправляется в Париж, чтобы в фирме Darracq приобщиться к производству автомобильных двигателей. Там он не только собирает автомобили, но и активно участвует в гонках, да и просто колесит по французским дорогам. За лихую езду он даже был приговорен к двухдневному тюремному заключению и штрафу в 500 франков, но благодаря безалаберности французской системы исполнения наказания так и не отбыл своего срока.
Брабазон и впредь бы оставался истовым адептом автомобильного спорта, если б не появились механизмы еще более сложные, нежели безлошадные повозки. Начиналась эпоха воздухоплавания.
«Перелетная птица» и свиньи в воздухе
В начале века аэропланы только начинали завоевывать воздух. Борьба шла за преодоление каждого лишнего метра, и колоссальным достижением был построенный в Америке братьями Райт аэроплан, пролетевший аж 10 километров. Европа отставать не хотела. И хотя там еще не было ни одного достаточно устойчивого в воздухе аэроплана, в 1905 году французские братья Вуазен организовали первую в мире промышленную фабрику по их производству. Среди ее заказчиков был знаменитый пилот Анри Фарман, сын британских подданных, рожденный во Франции. Собственно, он и в историю вошел как французский авиатор, а не то лавры первого английского пилота, возможно, достались бы ему, а не Брабазону. В 1908-м Фарман заказывает у братьев Вуазен очередной биплан. Но тут неожиданно дорогу ему переходит Мур-Брабазон, переквалифицировавшийся из автогонщика в летчика.
Он покупает аэроплан, предназначенный Фарману, и в том же 1908 году поднимается на нем в воздух. Говорят, ярости Фармана не было предела, и после этого он решил лично заняться производством самолетов (что, кстати, очень даже пошло на пользу авиационному делу).
Брабазон же покупает еще один «Вуазен» и дает ему романтическое название «Перелетная птица». Он привозит его в Англию, где в мае 1909 года в Лейсдауне (графство Кент) пролетает 455 метров, что было зафиксировано как первый полет в небе Великобритании. Брабазон получает лицензию пилота номер один в Королевском аэроклубе. Это общество было создано в 1901 году и занималось поначалу полетами на воздушных шарах, но вскоре заинтересовалось и аэропланами. Среди его основателей был друг Брабазона по автогонкам Чарльз Стюарт Роллс. Да-да, тот самый Роллс, который вместе с Фредериком Генри Ройсом организовал знаменитую автомобильную компанию «Роллс-Ройс».
Спустя два дня после первого полета Брабазона на британской земле Роллс принимает на берегах Альбиона братьев Райт и на первой модели своего «Серебряного призрака» везет их к братьям Шорт – родоначальникам авиационной промышленности Англии. Те получают от Райтов лицензию, организовывают собственную фабрику, и вскоре на свет появляется первый британский аэроплан, оснащенный мотором Генри Ройса в 60 лошадиных сил. Честь опробовать в деле британского первенца досталась Брабазону, и в октябре 1909 года он пролетел целую милю и возвратился в исходную точку. Такой продолжительный полет стал рекордом для Британских островов, и за него газета «Дейли Мейл» вручила Брабазону приз в 1 000 фунтов.
Среди летных достижений Брабазона были и довольно комические почины – вполне в традиции знаменитого английского чудачества. К примеру, им впервые в мире был поднят в воздух живой поросенок. В прикрепленной к фюзеляжу корзине с надписью «Свиньи могут летать» британский Пятачок благополучно перенес полет и приземлился в полном здравии.
Однако жизнь первых авиаторов состояла не только из спортивных радостей и эксцентричных проделок. Не обходилось и без трагедий. В 1910 году в Британии произошла первая авиакатастрофа со смертельным исходом. Ее жертвой стал Чарльз Роллс. Гибель друга так поразила Брабазона, что на какое-то время он даже бросил летать. Однако это был не тот человек, чтобы отказаться от любимого занятия из-за его опасности, и вскоре Брабазон снова поражает общественность – первым пролетает под Тауэрским мостом.
Вскоре невинному периоду ранней авиации пришел конец – самолеты перестали быть только символом прогресса и средством для установления различных рекордов. Началась Первая мировая, и они превратились в орудия уничтожения. Мур-Брабазон отправляется служить в Королевский летный корпус. И снова удостаивается чести первопроходца – ему принадлежит слава внедрения воздушной аэрофотосъемки. Метод, предложенный французами, был доработан и впервые применен лейтенантами британских ВВС Брабазоном и Кэмпбеллом в начале 1915 года при форсировании канала Ла-Бассе, когда с его помощью были вовремя замечены неизвестные до этого немецкие позиции.
Занявшись между войнами политикой, во Вторую мировую Брабазон становится в правительстве Черчилля сначала министром транспорта, а потом – воздушной промышленности. Сменив на этом посту лорда Бивербрука, он внес в деятельность министерства безупречный порядок и планирование, благодаря чему количество сходящих с конвейеров самолетов заметно увеличилось.
Надо сказать, что, в отличие от храбрости и энергичности, политической хитрости Брабазону недоставало. Самое известное его высказывание звучит так: «Если оратор не может изложить свои мысли за двадцать минут, то ему лучше пойти и написать книгу». Что уж говорить, сам Брабазон, что называется, за словом в карман не лез, и длилась его знаменитая речь 1941 года двадцать минут или более, но этого хватило, чтобы как следует подпортить ему карьеру. В этой речи он весьма нелицеприятно высказался в адрес союзников и выразил пожелание, чтобы Германия и СССР уничтожили друг друга, открыв путь британскому влиянию на Европу. Момент был неподходящий. До знаменитой антисоветской речи Черчилля в Фултоне еще оставался не один год сражений с общим врагом, и одобрения в правительстве такое красноречие Брабазона не вызвало.
В конце концов Брабазону пришлось оставить пост, а в утешение и награду за былые заслуги в 1942 году он был избран в палату лордов и получил баронский титул. Новоиспеченный «лорд Тары» поблагодарил премьер-министра, сказав: «Мне очень приятно, ведь мы по-прежнему изрядные снобы».
В 1943 году Брабазон возглавил комитет, занимавшийся планированием британской послевоенной авиационной промышленности. В этот период был создан пассажирский самолет, названный в его честь «Бристоль 167 Брабазон». Видимо, лорд решил отыграться за дискомфорт своих полетов на более чем скромных по размеру первых бипланах: огромный «Брабазон» (он до сих пор остается самым большим самолетом, созданным в Британии) весил 130 тонн, но поднять при этом мог не больше 80 пассажиров. После летных испытаний в 1949 году проект признали убыточным, и гигант так и не был запущен в серийное производство. Собственно, после этого карьера Брабазона, связанная с авиацией, начала потихоньку клониться к закату. Но лорд и не думал унывать. Ведь у него была еще одна пламенная страсть.
"Лучший из плохих гольфистов Британии"-Таким титулом, к радости самого Брабазона, наградил его Роджер Везеред, чемпион среди любителей 20-х годов. Брабазон начал практиковаться в гольфе в возрасте 26 лет, однако не был, что называется, гольфистом от бога. Несмотря на свое усердие, головокружительных успехов он так и не достиг. Впрочем, это его не останавливало: лорд играл в свое удовольствие, немало сил при этом отдавая организационной деятельности.
С 1952 по 1953 год Брабазона избирают на почетную должность капитана «Сент-Эндрюса», влиятельного гольф-клуба Британии, определяющего текущую политику и тенденции в этом виде спорта. В это время Брабазон участвует в работе множества комитетов, созданных R&A. В 1954 году он становится президентом Ассоциации профессиональных гольфистов (PGA) и остается им до самой смерти. И если техника Брабазона подчас оставляла желать лучшего, то в теории ему было мало равных. Его книга «Будущее игры», посвященная развитию гольфа, до сих пор представляет большую ценность для специалистов и простых игроков.
Надо сказать, что со вступлением Брабазона в должность капитана был связан конфуз, вошедший в историю. Как известно, во время инаугурации новый капитан на глазах у многочисленной публики наносит символический удар на стартовой лунке. По традиции кедди, который найдет и принесет мяч, должен получить в награду золотой соверен. В предвкушении наживы мальчишки собрались метрах в ста восьмидесяти от ти. Но Брабазон оплошал, и бедолагам сломя голову пришлось нестись обратно. На праздничном банкете Брабазон заявил: «Я нанес такой невпечатляющий удар, чтобы воодушевить всех слабых игроков». Воцарилось неловкое молчание. «Ну, если вы поверили в это, то вы поверите во что угодно», – после паузы закончил лорд.
Такую бодрость духа и неизменное чувство юмора Брабазон сохранил до глубоких седин. В 70 лет он прославился тем, что прокатился на санях для бобслея по знаменитой трассе Креста на родине этого вида спорта – в швейцарском Санкт-Морице.
Но никто не вечен, даже такие железные старики, как лорд Тары. В 1964 году Брабазона не стало. И пусть самолет, названный в его честь, не бороздит воздушные просторы, зато его имя присвоено открытому в 1977 году гольф-полю в Белфри. Сейчас оно считается одним из лучших в Великобритании. Подтверждением этому служит тот факт, что там проведено больше всего турниров на Кубок Райдера. Лорд может быть спокоен: поклонники игры, от которой он получал самое большое удовольствие в жизни, его не забывают.
