Андреа Андерманн

Я заражаю один жанр бактериями другого

Накануне российской премьеры фильма-оперы «Тоска в местах и моментах «Тоски» инициатор проекта знаменитый телепродюсер Андреа Андерманн встретился с журналистами. Среди них был и наш корреспондент, расспросивший Андреа о том, что побуждает его устраивать столь экстравагантные шоу.

- Почему вы выбрали для столь дорогой и технически сложной телетрансляции именно оперу, а не что-либо более близкое массовой аудитории?

- Тут не должно быть заблуждений. Я занимаюсь не музыкой, хотя очень ее люблю, а телевидением. Точнее, заражаю один жанр бактериями другого. Главный секрет успеха нашего предприятия состоял не в обращении к опере, а именно в новой телевизионной идее. Она заключалась в том, что впервые в истории весь мир в реальном времени стал свидетелем событий, происходящих на съемочной площадке. Аудитория наших проектов обычно составляла примерно 24-28 процентов от общей, это примерно столько же, сколько при трансляции футбольных матчей. Я считаю, что этот результат был достигнут благодаря усилиям телевидения по самопродвижению. Сегодня в медиабизнесе сам способ рекламы и продвижения продукта во многом и является собственно продуктом.

Ну а кроме того, мое кредо – делать только то, что невозможно для других. Неосуществимая на первый взгляд идея – это отправная точка моих размышлений. Подобными проектами я занимаюсь не первый десяток лет, и их было много. Например, международный музыкальный телемост, соединивший 33 страны на пяти континентах: оттуда последовательно осуществлялись прямые включения, составившие грандиозный концерт. Но это не самое сложное. То ли дело джем-сейшн, который мы организовали в таком же режиме в 1986 году! Чтобы не испортить импровизацию музыкантов, было особенно важно учесть задержку сигнала, проходящего через спутник.

В «Тоске» тоже были подобные технические проблемы. В церкви, где разыгрывается первый акт, и на палаццо Фарнезе, где происходит действие второго акта, реверберация составляла те несколько секунд, пока звук отразится от стен и вернется в качестве эха. А на открытом воздухе в заключительной сцене никакого эха не было. Но наши звукоинженеры добились впечатления, что певцы и оркестр исполняют оперу в лучшем концертном зале. Должен сказать, что все технические средства, разработанные для наших проектов, абсолютно уникальны, они до сих пор нигде больше не применялись.

- Каков бюджет этих проектов и как вы убеждаете партнеров финансировать ваши постановки?

- Более двух с лишним десятков миллионов долларов, то есть бюджет неплохого европейского или среднего голливудского фильма. Немалые деньги. Ведь наш проект – это 5 лет подготовки, 500 участников, 27 телекамер, 400 осветительных установок, 158 микрофонов, станции для передачи цифровых спутниковых сигналов и многое другое. Залогом служит моя репутация. Звучит нескромно, но это так: если я предлагаю идею, то мне верят, что это будет качественно и в той или иной мере прибыльно. Могу похвастаться - в планах многих телеканалов заранее зарезервировано место для «проекта Андерманна». Они не знают, что именно я им предложу, но уверены, что это будет выгодно.

- Год назад мы видели запись телетрансляции «Травиаты», поставленной вами в местах действия этой оперы в Париже. «Тоску» тоже увидим в записи. Почему вы не вели трансляции этих опер в России, когда их смотрел весь мир?

- Мое принципиальное условие состоит в том, чтобы трансляция шла по главному национальному каналу страны. В вашей стране такое партнерство с телеканалом «Россия» у меня возникло недавно, и оно успешно развивается. Работа с ведущим телеканалом – это не прихоть, а часть проекта. Я ведь предлагаю наивысшие достижения в своей области, как технические, так и творческие! Рим, Пуччини, оператор Витторио Стораро, работавший с Бертолуччи и Копполой, лауреат трех «Оскаров»! Дирижер Зубин Мета, тенор Пласидо Доминго, сопрано Катерин Мальфитано – покажите мне, кто смог бы сегодня исполнить «Тоску» лучше? Мне приятно, что эти проекты потом завоевали самые престижные музыкальные и телевизионные премии. Но еще приятнее сознание того, что мне удалось создать продукт, интересный и для меломанов, и для той огромной телеаудитории, которая вообще не представляет, что такое опера, и с удовольствием открывает ее для себя.

Кроме того, мы видим колоссальные возможности телевидения привлечь массовую аудиторию. Но привлечь к чему? Почему не попытаться увлечь ее не попсой, а настоящим искусством? Реалити-шоу, да отчасти и театр, эксплуатируют склонность человека подглядывать в надежде увидеть запретное. Но когда конечная цель – только обнаженное тело, это быстро утомляет. А вот подглядывать с целью постичь чужую душу, неизвестную культуру, неведомое пространство – дело более захватывающее. Я побуждаю зрителей именно к этому. По напряжению, которое испытывает актер на площадке во время такой трансляции, наше зрелище сравнимо с представлением на арене Колизея, где против участников выпускали львов. Вы скажете, что я в известной мере тоже занимаюсь порнографией... (Смеется.) Ну а о чем, простите, «Травиата», история любви куртизанки? Но если серьезно, то между нашими проектами и обычными реалити-шоу та же разница, что между порнографией и «Травиатой» Верди. Мы используем самые современные эстетические средства и телетехнологии, по существу, в просветительских целях.

- Есть ли у вас планы относительно российских проектов?

- Я изучаю возможности их осуществления, много езжу сейчас по России. Мне доводилось делать концерт «Российская армия в Ватикане», его транслировал канал НТВ. Это было театрализованное выступление вашего ансамбля песни и пляски имени Александрова перед Папой Римским. Если говорить о русской опере, то я, безусловно, хотел бы поставить ее так, чтобы был момент вызова. Чтобы посредством этого проекта не только открыть Россию миру, но и побудить заново посмотреть на нее самих россиян. Но более всего меня интересует возможность представить в каком-либо современном проекте понятие «русская душа». Если кто-нибудь знает, где она живет, пожалуйста, поделитесь!